Неразгаданная - страница 18

— Знаешь, тебе обязательно надо почитать Клюева, Вениамина Клюева.

Рита почувствовала, как не важен и не нужен ей сейчас этот самый Вениамин.

— Заберите меня к себе?! — собравшись с духом выпалила она заранее заготовленную просьбу, — Заберите!!!

Воцарилось молчание.

— Я серьезно, заберите… Я не могу здесь больше…

— У меня тебе будет еще хуже. Свободу моральную я, конечно, гарантирую, но вот физически тебе придется поработать. — Он хотел отшутиться.

— Я понимаю, я умею, я буду готовить, стирать, убирать… Я не могу больше жить с людьми мыслящими какими-то мещанскими категориями…

— Не смей так говорить о своих родителях!

— Заберите меня. А лучше увезите куда-нибудь в другой город, чтоб они не искали.

Олег Сергеевич серьезно задумался. Тяжело вздохнув, он все же заставил себя произнести слова, которые прозвучали для его внучки приговором, и он знал это:

— Ну, куда ж я тебя увезу… У тебя ведь и паспорта-то нет…

Рита тихо всхлипывала.

— Ой, сложно тебе жить-то будет. Слишком остро ты пытаешься все ощущать, слишком большое значение придаешь мелочам… — причитал дедушка по ту сторону телефона.

Вдруг дверь Ритиной комнаты с треском распахнулась, глаза Валентина горели яростью, Рите стало страшно, ибо отчим был совершенно безумен. Он подошел к девочке очень близко. Запах пота резко ударил в лицо. Видимо с трудом удержавшись от очередного подзатыльника, Валентин с силой дернул провод телефона, Рита инстинктивно вцепилась в аппарат. Тонкий телефонный шнур не выдержал и разорвался, отлетев. Рита смотрела на тонкие разноцветные проводочки, торчащие теперь из телефона и ей на миг показалось, что вот на этом телефонном “мясе” держалась недавно вся ее судьба, а теперь она порвалась и болтается на надорванных концах провода, теперь она больше никогда не соединится.

— Ты и дома, не дома, а с ними… Ты помешалась, — Валентин сам был слегка напуган своим приступом безумия.

Рита молчала, в ужасе глядя на огрызки телефонного провода. Вдруг в дверь позвонили, девочка с ужасом вспомнила, что договаривалась полчаса назад встретиться со Славиком возле подъезда, он решил зайти сюда… Черт, нашел что предпринять… Почему-то Рите хотелось сейчас громко кричать: “Славик, беги, беги отсюда!!!” — как будто ему здесь угрожала смертельная опасность. Наверное, с психикой Риты и впрямь было не все в порядке, ибо в таких, на первый взгляд мелочах, как не сходить один вечер на репетицию, представлялся девочке финал всей ее жизни. Она смертельно побледнела и кинулась к двери.

— Нет уж, я открою, — Валентин перехватил девочку на бегу и, взяв под мышку, отволок в комнату, — я поговорю с ними!

Вместо банды малолетних преступников, к великому изумлению Валентина, на лестничной площадке стоял один маленький мальчик в очках и огромной лохматой шапке.

— Здравствуйте, мне бы хотелось с Ритой поговорить, — Славик говорил тихо и медленно.

— А мне бы хотелось с Вами поговорить. Проходите.

— Извините, но мы опаздываем на репетицию, и я и Рита, может мы поговорим с Вами позже?

— Я не отниму у Вас много времени, — Валентин закрыл дверь и провел Славика, растерянного и ошарашенного в кухню. Рита, всё это время не отнимавшая ухо от замочной скважины двери, уже не могла слышать, о чем они говорят. Девочке хотелось кричать. Мысль перебить из серванта всю посуду тут же покинула ее, как только она подумала, что может быть Валентин просто хочет проверить правду ли рассказывает Рита о предстоящем концерте. Спросить, почему теперь репетиции стали столь частыми. Все могло быть не так страшно. Славик мог и не заметить, что в этой семье идет война. Как Рите хотелось, чтобы он этого не заметил. Но, увы… Через пятнадцать минут тишину — напряженную, тяжелую — взорвал яростный крик дяди Валентина: “Я не желаю, чтобы к моей дочери ходили какие-то самодовольные попугаи!!! Вы все болваны, вы ее ведете не туда!!!” Пытающийся что-то возразить Славик был яростно вытолкан в прихожую. Все еще что-то лепеча в оправдание себя, ансамбля и Риты, мальчик обулся и крепким пинком был выставлен за дверь. Рита прислонившись спиной к злополучной двери, мешающей ей вмешаться в ужасную картину, рыдала.