Неразгаданная - страница 34

— Здравствуй, Рита, — сказал Он, и тут я все поняла.

— Здравствуй, папик. — И он меня обнял крепко-крепко, я поняла, что значит отец, которого мне так долго не хватало. Отец — это тепло и защищенность.

— Ты что здесь делаешь?

— Я работаю. Учиться с осени стану, — я заметила, что мы с папиком совершенно синхронно и одинаково щуримся от солнца. Так смешно, мы действительно очень похожи. Почему-то мысль о том, что это я на него похожа, а вовсе не мы с ним, мой мозг категорически отвергал.

— А ты в Харькове?

— Да, Ритуль, я никуда не уехал, пока не вышло. Ну и вообще, здесь вполне можно жить.

— Не знаю… — Я обрадовалась бы куда больше, узнав, что он живет где-нибудь глубоко в Америке, а здесь лишь на пару дней. Тогда он забрал бы меня с собой.

— А где ты работаешь?

Мне было как-то неудобно ему говорить.

— Уборщицей в театре.

— Мама что, научила тебя только мыть полы?

А вот этот его вопрос мне уже совершенно не понравился.

— Мама научила меня очень многому, в отличии от некоторых.

— Ну-ну, ладно тебе. Знаешь, моему компаньону как раз требуется секретарша, ты очень обидишься, если я запрещу тебе работать в театре?

— Давай поговорим завтра, а? Я сейчас опаздываю.

Мне слишком много всего надо было обдумать, прежде чем говорить с ним о чем-то. Первая стадия встречи — безумная радость уже прошла, я теперь не была уверена, что хочу иметь с ним дело… Мама рассказывала, каким он бывает. Договорились о встрече на завтра. Меня удивляет, что он не выражает никаких эмоций по поводу того, что мама там, а я здесь. Кажется, ему это кажется нормальным… Интересно, а знает ли он о деде Олеге? Скорее нет, чем да. Ну вот, и как же я ему это скажу? Вот так встреча… Хотя, наверное, я сгущаю краски. В конце концов, если кому-то и можно доверить, так это ему. Все, даю сама себе установку: довериться полностью и безоговорочно. Итак, действительно чудо, что я встретила его. Я очень-очень рада!!!”

“К чертям собачьим такие встречи!!! Прождала его сорок минут, потом подошла какая-то ростом с жирафа девушка и известила меня, что он, к сожалению, ну никак не сможет прийти. Мол, завтра на том же месте в то же время. Как будто нельзя было сказать мне об этом вовремя… Хотя, может у человека и вправду проблемы. Я не должна его осуждать. Интересно, что за работа меня ждет?”

Состыковаться с отцом, несмотря на его занятость, Рите всё-таки удалось.

Итак, в жизни этой девочки наступил новый период — начало довольно серьезной деятельности. Новый начальник, Андрей Игоревич Богомольцев, девочке сразу не понравился. Это был высокий грузный мужчина, считающий глупцами всех, кроме самого себя. Умений Риты для работы его секретарем явно не хватало. Для работы с ним надо было бы научиться быть и психологом, и актёром и телепатом. Ведь Андрей Игоревич любил начать диктовать какое-нибудь письмо довольно банальной фразой: “Уважаемый господин, при всем моем уважении к Вам…”, после чего нахмуриться, молча походить из угла в угол кабинета, кинуть Рите сердитое: “Ну, так придумай что-нибудь” и уйти, даже не объяснив суть проблемы. Первый месяц работы состоял из подобных недоразумений, огромного потока информации и бесконечного знакомства с новыми людьми. Рита испытывала полную гамму ощущений, от возмущения и обиды, до дикой радости и заинтригованности. Чем занимается ее босс, Рита понять не могла до сих пор. Встречи его были конфиденциальными, все документы хранились в сейфе. В обязанности Риты входило отвечать на телефонные звонки, записывая информацию (которую чаще всего оставлять отказывались), писать под диктовку письма и пригласительные на какие-то вечера, а также приносить иногда, по особой просьбе, кофе. Рабочий день продолжался с девяти до восемнадцати, и вскоре Рита поняла, что ее работа совершенно никому не нужна, просто для Андрея Игоревича, фирма которого состояла из него одного раньше, было вроде бы как престижно иметь секретаршу. Риту это все немного обижало.

“Занимаюсь всяким бредом. Странно правда, что за этот бред вообще платят деньги. Ничего почти не делаю, а в том, что делаю, вообще ничего не понимаю. Ощущение, как будто меня нарочно не допускают к каким-либо знаниям. Скучно… Очень-очень скучно. Времени трачу много, а толку, кроме денег, никакого. А может деньги и должны быть показателем прока от работы? Нет, не деньги. Я должна хоть как-то нагружать свои мозги, хоть как-то отдаваться своей работе… А так всё до противности стабильно и грустно.”