Неруда - страница 9

— Как вы добились такого звания для Неруды, — спрашиваю я у алькальда.

— Единогласным решением, — ответил он.

Городской театр Парраля переполнен. Алькальд Энрике Асторга — человек своеобразный; он землевладелец и социалист. Асторга худощав, высокого роста, с ранней сединой в волосах, большой поклонник женской красоты и, похоже, способен восторгаться поэзией.

— История города Парраля, — говорит он, — насчитывает свыше двухсот лет. И его Почетная книга терпеливо ждала все это время, чтобы ее первую страницу украсило имя Пабло Неруды. Трудно человеку, живущему в «низине», — добавляет он, — говорить о человеке, достигшем вершин. Но разве чувства измеряют метрами? Сегодня с нами весь народ, люди из всей округи, из ближних селений, наши дети, наши чилийские уачос.

Неруда любил быть среди людей в знаменательные дни своей жизни. Он шумно и весело отмечал дни рождения. А на юбилеи — каждое десятилетие — созывал друзей со всего света. И на этот раз в Паррале устроил все с большим размахом. Я всегда поражался, как легко приглашал Неруда — по телефону, телеграммой, письмом — людей, проживающих за пять, десять, двадцать тысяч километров от него. Приглашал на свои поэтические вечера, торжественные обеды, праздники… Он делал это так, будто звал гостей из соседнего дома, с соседней улицы. И что удивительно — приезжали, как правило, все, даже из самых дальних стран.

На празднествах в Паррале присутствовали не только местные жители — бедные и богатые парральцы, но и приезжие, среди которых были и зарубежные гости. К примеру, ответственный сотрудник ЦК КПСС Анатолий Черняев, советский латиноамериканист Игорь Рыбалкин и депутат Верховного Совета СССР Юрий Жуков.

На обеде, устроенном 26 ноября возле теплых целительных вод Катильо, присутствовали и его румынские друзья. Среди них — Штефан Андрей, который позднее был министром иностранных дел, и Михай Флореску. Сквозь немолчный гул, где слились все звуки дня, чужестранная речь, звон бокалов, с трудом пробился застенчивый голос преподавателя Мужского лицея, который одновременно исполнял обязанности казначея комитета по проведению родео. Он обратился с просьбой к почетным гостям написать приветственные слова его ученикам и всем детям Парраля. Неруда тут же смахнул со стола крошки, надел очки, вынул ручку с зелеными чернилами и быстро написал:

Выступает Франсиско Колоане — президент Общества чилийских писателей и лауреат Национальной литературной премии. Это крепкий мужчина ростом 1 метр 80 сантиметров. У него львиная грива, глаза испуганного ребенка и трепетная душа. Громовые раскаты его голоса смягчаются искренней теплотой. В прозе Франсиско Колоане, в его речах, которым он предается с упоением талантливого самоучки, есть истинная поэзия и стихийность.

Он восторгается одним из поэтических образов Неруды. Как это сказано — «электрические искры орешника»! Теперь, бродя по дебрям чилийского Юга, Колоане непременно увидит сиянье дерева, всполохи, которых раньше не замечал. Девственная природа отдается во власть поэта, и он дарит нам огненную россыпь. С ветвей волшебного орешника уже не раз слетали искрящиеся листья в музыку, в танец, в народную песнь, в театральное действо. Оратор говорит вдохновенно, с особым жаром. И похоже, его волнует присутствие хозяйки дома. С ходу он рассказывает придуманный сон. «Когда я был ребенком, мне приснилась прекрасная женщина. И это были вы!» Стоящий рядом Мигель Отеро Сильва восклицает негодующе: «Бесстыжий! Взял и украл мой сон!»

В этот день, когда родной город щедро дарил Неруде улыбку, как бы заглаживая вину за былое пренебрежение, на торжество прибыл из Каракаса его старинный друг Мигель Отеро Сильва, романист, венесуэльский сенатор и владелец одной из ведущих латиноамериканских газет — «Насиональ». Его представили со сцены Городского театра. Отеро Сильва, связанный прочной дружбой с поэтом, рассказал о нем так много нового и неожиданного, что это сразу расположило к нему всех собравшихся.