Несчастный случай - страница 20

Там, где скрещивались линии, не было никакого города (нет его и сейчас, почти сто лет спустя), но небольшое скопление домов и лавчонок, называющееся Джорджтауном, маленькое местечко среди простора полей, которое изо всех сил старалось стать городом, находилось почти у самой точки пересечения. Мордухай Саксл, не долго думая, поехал туда, взяв с собой жену; на другой день после приезда он узнал от тамошнего топографа, где именно пересекаются линии, и отправился туда пешком — оказалось, что отсюда до Джорджтауна всего семь миль. Мордухай был доволен — ведь семь, как известно, счастливое число. Он приехал сюда бедняком и не нажил богатства, давая уроки, но в этом месте он жил не хуже, чем жил бы в любом другом. Со временем Мордухай и его жена умерли; до самой смерти они были относительно счастливы и пользовались уважением в городе, и хотя их скоро позабыли, они оставили миру сына Авраама, который должен был продолжать род и улучшить его благосостояние; Авраам исполнил и то и другое.

Никому не известно, почему индейцы выбрали для постройки города плато Лос-Аламос и почему они его впоследствии покинули. Найденные здесь развалины не дают ответа и свидетельствуют лишь о том, что оба события произошли так давно, что отошли в область преданий, и уже невозможно представить себе их такими, какими они были. Приходится широко обобщать, но тогда невозможность воскресить человеческие прихоти и разные житейские мелочи, которые много дали бы для понимания событий прошлого и необходимы для понимания событий, происшедших даже неделю или год назад, — такая невозможность приводит к тому, что этими мелочами сначала вообще пренебрегают, потом их начинают отрицать и в конце концов погребают под ссылками на закон необходимости, по которому события происходят потому, что это не могло быть иначе.

Быть может, в некие времена какой-нибудь мудрый старец из индейских племен, обитавших южнее того места, где потом возник город Санта-Фе, узнав, что его народ изобрел новый способ ведения войны, который повысит военную мощь племени, припомнил, что в юности он однажды отправился к северу вдоль Рио-Гранде разведать места для охоты и случайно забрался на плато такое уединенное, что лучшего места для тайных работ над новой выдумкой и не сыскать; быть может, старик тотчас же повел туда воинов, и так начал свое существование тайный поселок, процветавший в тиши, пока его не разрушили какие-то силы, а какие — теперь уж никто не помнит, и можно только строить предположения.

Официальные отчеты об атомном проекте просто отмечают, что по мере развертывания работ в соответствующее время было выбрано соответствующее место, причем выбор определялся необходимостью обеспечить строжайшую секретность. С таким же успехом можно сказать, что атомная бомба делалась в Лос-Аламосе потому, что это не могло быть иначе. Но вовсе не обязательно вытаскивать на свет закон необходимости для объяснения такого недавнего события, как закладка города в 1943 году. Дело было так. В конце 1942 года некий молодой физик-теоретик, зная, что проблема цепной реакции деления урана близка к разрешению, и зная также, что подыскивается абсолютно уединенное место, где последнее достижение науки сможет быть претворено в чудо техники — какое-то новое оружие, вспомнил плато Лос-Аламос, где когда-то в детстве он провел столько счастливых дней, где он жил в палатке, ездил верхом, охотился и удил рыбу. Ученому пришло в голову, что некоторые особенности тех мест, глушь и уединенность — словом, все то, что придавало им такое очарование в его детские годы, как нельзя больше подходят для задуманных работ; он рассказал о Лос-Аламосе военным властям, повез туда нескольких генералов, и те одобрили его предложение. Вот каким образом среди развалин древнего индейского стойбища было положено начало существованию военного объекта, известного под названием «Участка V», или лос-аламосской научной лаборатории, «Холма», или «Волшебной горы».

«Знаете, помню я одно место, я еще мальчишкой, бывало, жил там летом в палатке…» — достаточно представить себе, что молодой физик обратился с такими словами к генералам, как тотчас же в плотной, непроницаемой стене, которая скрывает стоивший два миллиарда долларов атомный проект, как бы появляется щель, и по ту сторону щели воображению привычно рисуются застывшие в ледяной суровости фигуры начальства, но среди них — несколько генералов, чуточку оттаявших под своими мундирами: в памяти их оживают блаженные минуты где-нибудь на речном берегу или под лестницей погреба, где нет подсматривающих глаз, и кажется, что сейчас они думают или говорят не об атомных бомбах, а о своем детстве. Детские тайны — это самые таинственные тайны, и укромные места детских лет навсегда остаются в памяти как самое надежное укрытие, куда, словно в материнское чрево, не может проникнуть посторонний глаз. Вероятно, главным образом сентиментальные воспоминания и заставили начальство одобрить предложение физика и выбрать плато Лос-Аламос местом для тайного вынашивания атомной бомбы.