Несъедобный мёд травоядных пчел - страница 2

Когда уже наступит январь?

Ах, да. Наступил.

Я стоял на морозе и понимал, что стою не на пляже. Я стоял на морозе и смотрел на часы. Забавно, я купил часы с секундной стрелкой специально к сегодняшнему дню. 17:14:48.

Забавно – этого торгового комплекса еще в мыслях не было у градоначальников летом. Раньше на этом месте была детская площадка. Сейчас детскую площадку сменило кафе с неправильной пищей на пятом этаже. Хорошо, что на пятом.

17:15:31.

Она вышла точь-в-точь, секунда в секунду. Причем ровно по моим часам, хотя они могли барахлить и все такое…

Красная куртка, красная шапка, белый пакет, джинсы и черные кожаные сапожки. Я подождал, пока она удалится метров на пять, а затем неспешно пошел за ней. Я знал, что она знает, что я иду за ней, поскольку моя тень на четверть доходила до ее тени. В этом городе все еще существуют тени.

В других городах на них уже лимит и помесячная оплата. Она прошла мост, спустилась в сквер и прошла сквер насквозь, не обращая внимания на лающих собак и падающих под ноги детей. На премию идет. А я иду за ней. Она прошла сквер, вышла к элитным домам и прошла вдоль них, затем свернула к гаражам и вышла к старым пятиэтажкам, прошла по дворам, перешла дорогу и свернула в арку двора образца восточной клумбы. Я остановился в арке, поглощенный темнотой и смотрел, как она замедляет шаг, не замечая моей тени на четверти ее тени. Она остановилась и стояла. Узкая тропинка вела к дверям подъезда. Она немного поколебалась и пошла к этим дверям, а потом скрылась в них, в железе, навсегда.

Я подошел к этим дверям и смотрел на двери, и на дверях было объявление. Во дворе на скамье сидел человек и я знал, что когда я сорву один из листочков для срыва, он сорвет все объявление. Это его работа. Я прочитал объявление. В нем говорилось о травле насекомых на дому, а на листочках для отрыва была надпись «Уничтожение насекомых!» и телефон. И телефон… Наконец, вернувшись домой, я стал звонить по номеру, два раза ошибившись при наборе круглого циферблата, а на третий раз слушал гудки. Оператор с тонким голосом подобным облаку мучной пыли назвала адрес и время. Вот и настал мой черед, моя смена.

В ночь я решил не спать. Немного прогулялся, проверил адрес, названный оператором. Небольшое двухэтажное строение. Ничего особенного. Вернулся домой, посидел в кресле и посмотрел в окно. Очень сильно хотелось попрощаться с кем-нибудь. Очень сильно хотелось просто набрать случайный номер и сказать ответившему: – Прощай.

Быть может, ответивший затеял бы разговор. Но тогда уж точно стало бы ясно, что ему за это платят.

Рассвет. И от утра не болит голова. Я решил насладиться лесом, одел толстовку, тонкие штаны и лыжную шапку, и пробежал километра четыре на одном дыхании. Прекрасное утро. Потом я сходил в кинотеатр классического кино и посмотрел пару кинолент.

Еще оставалось время, и я посидел в уютном кафе, выпил пива, съел салат с кислой сметаной и умял три котлеты. Это слишком прекрасный день. Забавно. Последний день жизни. И он такой прекрасный.

Три стука. Открыл дворецкий. Ему платят. Платят за фрак и за то, что он моется каждый вечер и каждое утро. В помещении зал и стулья, расставленные кругом.

Такие как я подтягиваются и рассаживаются. Я занял место у окна, но в окно не смотрел. В окне был лишь стальной серый обоссаный забор. Все в сборе. Все пришли и никто не передумал. Интересно, у них был сегодня прекрасный день? Не важно, ведь я даже не успел всмотреться в их лица. И как хорошо, что они не успели всмотреться в мое лицо. Погас свет, и человек хриплым голосом начал говорить о том, что будет после темноты.

Давай уже свои пилюли с ядом. С супер ядом, как говорилось в рекламе Общества. Одна пилюля, и все.

Человек попросил подставить ладони темноте.

Я вдруг вспомнил, как в детском саду нас посадили кругом и начали показывать глобус. – Вот здесь – наша страна. – А где огромный водопад, ведущий в никуда? – Что за вопросы, дитя. Земля круглая!

Воспитателю платили за то, что она это говорила.

Глобус тогда сломался. Раскололся на две части, по ровной пластмассовой линии, ровно там, где был океан. – Вон там! Там водопад! – Тише, дитя. Дети, давайте сыграем в игру, давайте притворимся мертвыми, притворитесь мертвыми, ведь Земля сломалась, а мы ее чиним, а вы пока притворяйтесь, пока мы чиним Землю.