Несерьезные архимеды - страница 24

И кажется, что его нет.

И верится, что его нет.

И стелется, стелется путь перед нашей Галактикой… Потому что спутник нашей Галактики — облака. Высокие облака.

Далекие облака.

Звездные облака. Спутник всех Магелланов.

Масштаб — это тот аршин, которым малое измеряет великое, чтобы постигнуть его во всем объеме.

— Я так окружен водой… Меня даже можно назвать полуостровом… Но если вам все равно, зовите меня полуконтинентом…

Былинка полюбила Солнце…

Конечно, на взаимность ей трудно было рассчитывать: у Солнца столько всего на земле, где ему заметить маленькую, неказистую Былинку! Да и хороша пара: Былинка — и Солнце!

Но Былинка думала, что пара была б хороша, и тянулась к Солнцу изо всех сил. Она так упорно к нему тянулась, что вытянулась в высокую, стройную Акацию.

Красивая Акация, чудесная Акация — кто узнает в ней теперь прежнюю Былинку! Вот что делает с нами любовь, даже неразделенная.

Остановилась Лужица посреди дороги и ждет, чтоб на нее обратили внимание.

Прежде всего ее, конечно, нанесут на карту. Лужица будет выглядеть на карте неплохо — у нее такие ровные берега! Вот здесь, на этом берегу, наверно, построят санаторий. На том берегу — порт или еще что-нибудь. Да, кстати, почему в нее никто не впадает?

Размечталась Лужица — и это понятно: каждому хочется найти себя в жизни. Но теперь Лужица себя не найдет: она так воспарила в мечтах, что на земле от нее только сухое место осталось.

Лучи сыплются на Землю, как снег, но совсем иначе ее согревают.

Снег напяливал на нее шубу, кутал Землю, советовал беречься, строго соблюдать постельный режим. Что поделаешь, видно, он, Снег, имел на это право.

Лучи скользят по воздуху, почти не смея коснуться Земли. У них нет теплых шуб, у них нет мудрых советов. Им остается согревать Землю только своей нежностью.

Средняя высота материков вчетверо меньше средней глубины океанов.

Земля не стремится к высоте.

Земля стремится к глубине.

Для многих лишенных жизни планет — пример, достойный подражания.

Пресные реки несут соль в океан, в котором и без того много соли. Столько соли, что ею можно покрыть земной шар до высоты самого высокого небоскреба.

Но океан не отдает свою соль.

Он даже испаряет — пресную воду.

И во льды превращает — пресную воду.

А соль сохраняет.

Не отдает свою соль океан.

Потому что слишком много он соли имеет.

Разве может отдать тот, кто много имеет?

Пресные реки несут свою соль в океан…

Ветер ищет места потеплей, потому он и ветер. Когда всюду одинаково холодно, тогда некуда дуть ветру.

И когда всюду одинаково тепло, ему дуть — неоткуда.

Ветер — это стремление к теплу. Неизменное, вечное стремление к теплу.

Слабый ветер — слабое стремление.

Умеренный ветер — умеренное стремление.

Сильный ветер — сильное стремление.

Поэтому не ругайте бурю.

Самая свирепая, самая холодная буря — это стремление к теплу. Очень, очень сильное стремление к теплу.

Чем грознее и холодней буря, тем сильнее ее стремление к теплу.

Дорога взбирается на перевал и замирает, пораженная сказочным зрелищем. Перед ней высокий, гордый Утес с остроконечной вершиной.

— Если б взобраться на этот Утес! — вздыхает Дорога. — Можно б дальше никуда не идти. Да и куда идти, если целый мир под ногами?

Она лежит в мягкой траве, которую расстелил для нее перевал, в тени кустов, которые он для нее вырастил, и смотрит на голые острые камни.

— Если б взобраться на этот Утес… Но у него, наверно, своя дорога…

Неприступный утес. Издали он красиво выглядит. Но нет у него никаких дорог. Дорогам нравится лежать в мягкой траве и тайком вздыхать об утесах.

Прибежала Тропинка к Дороге и остановилась в восхищении.

— Теть, а теть, откуда ты такая большая?

— Обыкновенно, — нехотя объяснила Дорога. — Была малой вроде тебя, а потом выросла.

— Вот бы мне вырасти! — вздохнула Тропинка.

— А чего тут хорошего? Каждый на тебе ездит, каждый топчет, вот и вся радость.

— Нет, не вся, — сказала Тропинка. — Пока я маленькая, меня далеко не пускают, а тогда бы я… ух как далеко ушла!

— Далеко? А зачем далеко? Я вот до города дошла, и все, с меня хватит…