Нэш Блейз в Лавке Чудес - страница 13

— Ты никогда никуда не ходишь? Ни с кем не дружишь? Неужели в Лимбии из подростков только ты и я?

— Нет-нет! В Лавке есть много других Рожденных под Звездопадом, которые учатся или упражняются, чтобы научиться контролировать свои Способности. Как и всё в Лимбии, Лавка на самом деле не такая, какой кажется: она огромная, просто бескрайняя! Никогда не угадаешь, кто прячется в ее коридорах и комнатах. Иногда кто-то с кем-то случайно встречается, завязывается дружба, иногда происходит просто обмен Мыслями. Но сейчас нельзя использовать Провидение, и это ослабляет Телепатические Способности.

— Праздник новой Луны у вас и Хеллоуин у нас… любопытно, что они совпадают во времени. А кто такие Рожденные под Звездопадом? — спросил Нэш.

— У тебя есть отец и мать? — ответила Изед вопросом на вопрос.

Нэш помотал головой, ощущая комок в горле, и заметил, с каким сочувствием посмотрела на него Изед.

— У меня есть мама и тетя. Отец погиб в авиакатастрофе. Мне осталось на память о нем лишь несколько фотографий. И все.

Боль навалилась на плечи, точно старый и не очень добрый знакомый. Несмотря на это теплый свет, который отражался в его глазах, не померк.

— Я тебе сочувствую, — запнувшись, произнесла Изед. — А у меня даже фотографий нет. У Рожденных под Звездопадом, то есть у таких, как я, нет ни отца, ни матери: Добан — наш север, юг, восток и запад. И все-таки мне кажется, что гораздо больше страдают те, кто потерял отца, а не те, у кого его никогда не было. Прости, я не хотела причинить тебе боль.

Изед преобразилась. Решительная, дерзкая, уверенная в себе девочка будто приподняла с лица вуаль, и на свет явилась ее истинная сущность: хрупкая и ранимая. Такая же тонкая, как черты ее лица, такая же порывистая, как движения ее рук, такая же нежная, как белокурые пряди, которые она быстро-быстро перебирала изящными пальцами.

Нэш почувствовал, как сердце ухнуло вниз и прыгнуло в желудок, точно мяч, который падает в озеро и возвращается на поверхность, выписывая круги.

— Ну, зато теперь у нас, можно сказать, появился дедушка, — ответил он, пытаясь придать голосу твердость и бодрость.

— Да.

Ответ прозвучал очень многозначительно. Это было истинное начало новой, сияющей дружбы.

В этот момент с ними поравнялся Добан.

— Нэш, можешь потушить пламя. Дальше мы пойдем по дороге, о существовании которой Лес не подозревает.

Нэш собрался было спросить, как потушить жгучий дар, который полыхал у него в ладони, но вдруг заметил, что пламя погасло, едва только он собрался потушить его. Осталось только ощущение легкого холодка на коже.

— А сейчас постойте-ка минутку. Оба, оба, — попросил Добан, снимая шляпу-цилиндр (но это был скорее приказ, чем просьба).

Широким шагом он приблизился к скале из вулканической породы, которую оплетали корни неведомого дерева.

Добан засунул руку в цилиндр по самое плечо.

Пока Нэш спрашивал себя, как это у него получается, Изед увлеченно наблюдала за происходящим, точно ребенок за представлением фокусника. Похоже, ей объяснения не требовались. «Возможно, скоро я тоже научусь просто наслаждаться этими волшебными спектаклями», — подумал мальчик.

Добан, казалось, шарит по дну дорожной сумки. Время от времени он вынимал руку и заглядывал внутрь шляпы.

— Ну где же это, где…

Внезапно Изед вздрогнула и поскорее поднесла руки ко рту, чтобы сдержать изумленное «Вот это да!», а у Нэша глаза полезли на лоб. Рука Добана показалась из трещины в породе! Далеко от цилиндра, далеко от Добана. Пальцы были сжаты в кулак и крепко удерживали какие-то темные крупинки, которые так и рвались на свободу.

— Так это же твоя рука, Добан! — не смог промолчать Нэш.

— Да. Подойди ближе и возьми землю у меня в кулаке. Если я попытаюсь вытащить руку с землей обратно, Скала-Охранник меня не выпустит.

Нэш с готовностью подставил ладони. Добан высыпал в них горстку теплой земли.

Рука снова вошла в трещину и наконец вновь появилась из цилиндра, вся в грязи.

— Нельзя вытащить руку, держа что-то в пальцах. Так Лес защищает Переходный край, — объяснил Добан.

Нэш вздохнул.

— И что мне с этой землей делать? — только и спросил он.