Несколько месяцев — целая жизнь - страница 2

— В нашем учреждении одна особа до выборов в профком золотые горы сулила: и ясли, и столовую на высшем уровне, и порядок в доме отдыха, а то смотреть было жутко — пол проваливается, кругом намусорено. А как выбрали, все забыла, некогда, говорит.

Из-под забора подымается Муцек, бочком, робко подходит к Петреку. Обнюхивает его опущенную руку, чтобы удостовериться, действительно ли это старый знакомый, и, убедившись, радостно машет хвостом. Ведь если это действительно Петрек, то, значит, начинаются настоящие каникулы и для него, Муцека, старого пса, легкомысленного по натуре и со склонностью к бродяжничеству, которую не в силах охладить быстротечное время.

— Хорош чай. — Ложечка тихо позвякивает о стакан. — В городе вода карболкой припахивает, а из колодца — совсем другое дело. Заварка настаивается, как положено. Помнится, заказал я стакан чаю в Болгарии, так официант на меня глаза вытаращил. А когда принес, я не знал, то ли плакать, то ли смеяться. Ни цвета, ни запаха, самые настоящие помои.

— Зато кофе там превосходный, ты сам это признаёшь, Генек.

— Кофе — разумеется. Но пирожные на говяжьем сале и слишком сладкие.

— Что ни страна, то свои обычаи.

Прежде чем родители встанут и направятся к калитке, прихватив лукошко, которое уже наверняка приготовлено в сенях, они должны сказать еще очень многое.

— Представьте себе, папочка, мы купили новый холодильник.

— Старый был уже никуда. Без конца ремонтировался.

— С новым никакого сравнения.

— Если вы, папочка, не возражаете, мы подбросим вам старый после возвращения. Держать его негде, подвал тесный, а холодильник вам пригодится, особенно летом. Ну как, подбросить?

Пока не захлопнется калитка, надо смирно стоять под черешней, иначе прозвучит голос отца: «Петрусь, мы еще не закончили. Как ты себя ведешь! Уж я с тобой потолкую, когда вернусь». А мама добавит: «Расстаемся почти на месяц, а тебе не терпится бежать. Я этого не ожидала».

А Муцек поглядывает на друга, словно говоря: «Сперва сбегаем к колодцу. Заскрипит цепь, ведро звонко ударит в глубине о поблескивающую воду, ты вытащишь его, а я слизну прозрачные капли с холодной жести. Потом заглянем в тайник на краю фруктового сада, в кусты сирени, оттуда — в кладовку, проверим велосипед. Он давно тебя ждет, и надо с ним поздороваться. Садись на велосипед, а я побегу сзади, только не гони как сумасшедший, помни, что я стал старше на год и быстрей устаю, но добежать до прудов наверняка смогу. Надеюсь, найдется подходящая палка, не слишком легкая и не слишком тяжелая, чтобы было удобно держать в зубах. Ты бросишь ее на середину пруда, и мы поплывем…»

Желтые глаза Муцека и взмахи хвоста торопят: пошли, не теряй времени, я ждал целый год, разве не видишь, как я заждался? Петр видит, но уйти еще нельзя, ибо сейчас последует самое главное.

— Никаких выездов на шоссе. По проселкам — пожалуйста, но осторожно. И не балуйся с «поджигалкой», как в прошлом году! Помни, что тебе запрещено купаться в котлованах. Вернемся, будешь ходить в бассейн. Я взываю к твоему рассудку. От Лесневских держись подальше, надеюсь, тебя не тянет к этим хулиганам. Не рассчитывай, что от меня удастся что-нибудь скрыть. Слушайся дедушку, его слово — закон. Понял?

— Да.

— Не вертись, разве трудно побыть с нами несколько минут?

Согласно установленному ритуалу, отец уведомляет дедушку:

— Успеваемость у Петра так себе, поведение удовлетворительное. Оказывается, выбил футбольным мячом стекло и еще отнекивался — мол, нечаянно. Последнее время стал ужасно заносчив, я ему слово, он мне десять. Будьте с ним построже.

— Я даже удивляюсь. — Черешни уже съедены, на дне глубокой миски осталась лишь горстка косточек. — Мальчику созданы все условия, а в школе постараться — лень.

— Разве у меня была своя собственная комната? Велосипед? Разве я посещал кружки в доме культуры? Ездил в лагеря? Нет, а как учился! Одни пятерки сверху донизу, и поведение было отличное.

— Да, ты хорошо учился. — Дедушка берет миску из-под черешен и уходит в сени. Исчезает за дверью и возвращается с лукошком. — Вот сладкая клубника.