Несколько зеленых листьев - страница 17

В дверях стояла сестра. Не задремал ли доктор над своим кофе? Очередной пациент ждет, а он почему-то не нажимает кнопку.

— Можно войти следующему, доктор Геллибранд? — оживленно и ласково спросила она. — Это мисс Гранди, — добавила она, словно предлагая ему отведать какое-то заманчивое блюдо.

Но он уже заранее знал, что мисс Гранди ничем не отличается от прочих пожилых пациенток, одиноких женщин неопределенного возраста, тех самых, каких он был рад передать Мартину Шрабсоулу. Сестра священника, по-видимому, передала себя сама, с удовольствием констатировал он.

Именно в этот понедельник Эмма, покупая батон хлеба в лавке миссис Блэнд, поинтересовалась, что находится в здании, примыкающем к Залу собраний.

— Больница, — сказали ей. — Прием ведется по понедельникам и четвергам.

— Разве в деревне много больных? — наивно удивилась Эмма.

Миссис Блэнд, казалось, пришла в замешательство, даже несколько возмутилась вопросом, поэтому Эмма не стала настаивать на ответе. Конечно, больные есть, всегда и везде.

Заглянув в полуоткрытую дверь больницы, она решила было зайти и принять посильное участие в таком приятном действии, из которого до сих пор была исключена. Но, припомнив свои обязанности социолога-наблюдателя — необходимость смотреть на все со стороны, не вмешиваясь, — ушла, размышляя над тем, что увидела. Здесь явно есть материал, который следовало бы взять на заметку.

«Август 1678 года, — читал Том Дэгнелл в дневниках Энтони à Вуда. — Первого числа этого месяца принят указ о захоронении покойников в шерстяной одежде».

От одной только мысли быть похороненным в августе в шерстяной одежде становилось как-то не по себе, но весенним утром в холодной комнате, окно которой смотрело на заброшенные могилы, она вызывала весьма приятное чувство. Дафна поставила рядом с окном керосиновый обогреватель, но от него больше исходило запаха, чем тепла. Интересно, подумал Том, сколькие из его прихожан были похоронены в шерстяном? Не так уж трудно выяснить это из записей в приходских книгах, разумеется. Такого рода дело он мог поручить одной из своих энергичных помощниц из соседнего поселка, а то и мисс Ли и мисс Гранди. Небольшое приятное поручение. Нынче, конечно, этого правила не придерживались — хоронили, скорей всего, в одежде из искусственных тканей — акрила, куртеля, терилена или нейлона, но только не из простого хлопка или шерсти. Тут напрашивается сравнение. Затем он вспомнил, что мисс Ликериш, выкопав могилу для мертвого ежа, закутала его тельце в ручной вязки шерстяной свитер, купленный на распродаже. В эту минуту в комнату вошла Дафна. Она принесла кофе и сказала, что утром видела в больнице мисс Ликериш.

Зачем это Дафна ходила к врачу? — мелькнула у него мысль. Следует ли выказать братскую озабоченность? Лучше, пожалуй, не спрашивать, вдруг это какое-нибудь женское недомогание, и вопрос только приведет обоих в смущение. Больной она вроде не выглядит, и сейчас смотрится весьма неплохо, оживленно повествуя о новом молодом докторе, которого находит просто очаровательным.

— Гораздо лучше доктора Геллибранда, — добавила она.

— Не может быть, — возразил Том. Он был уверен, что старый доктор должен по-прежнему занимать в их общине ведущее положение, равное с ним или даже выше его собственного.

— Доктор Шрабсоул спросил меня, не хочу ли я попробовать транквилизаторы, — с гордостью сообщила Дафна.

— И что ты ответила?

— Извини, не могу сказать. Беседа между врачом и пациентом носит конфиденциальный характер. Как исповедь.

— Разумеется. Прости, что спросил. — Тома, как младшего брата, поставили на место, а сравнение с исповедью было напоминанием о том времени, когда Том пытался — весьма неудачно — приобщить своих прихожан к посещению исповедальни.

Дафна, конечно, не могла заменить ему его жену Лору, но он был женат так недолго, что его брак был похож на сон. Он редко вспоминал о ней, не помнил даже цвета ее глаз. Теперь он понимал, что после смерти Лоры ему следовало жениться, но не успел он, оставшись одиноким и совершенно беспомощным, оглядеться и решить, что нужно делать, как явилась Дафна с явным намерением выполнить свой долг. Она попыталась наладить хозяйство в приходе, предоставив ему возможность продолжать занятия историей, которые, как выяснилось, ничего значительного из себя не представляли. Когда он гулял по рощам с Лорой, то едва замечал и мало интересовался остатками средневекового поселения… Теперь же он был одинок да еще мучим чувством, что испортил жизнь Дафне, ибо, хотя она и ездила ежегодно в Грецию, оставить его насовсем и не помышляла.