Неслабое звено - страница 20

– Да на кой леший это нужно? – растерянно, но в то же время обиженно спросил Костя.

– Порядок такой, понимаешь. По-ря-док! Служебные должностные инструкции сочиняют отнюдь не идиоты. Если бы эти анализы были своевременно, да к тому же грамотно сделаны, мы бы с точностью до часа знали время смерти Сукалева, а теперь?!

– Ведь мы и так знаем. – Ничего не понимающий Костя буквально вылупился на занудливого полковника. – Мужик позвонил в тринадцать сорок, я ж говорил! А драка… За полчаса где-то до того.

– Ну а если… – Гуров говорил подчеркнуто спокойно, четко выделяя голосом каждое слово, как гвозди вколачивая. – Если его убили не в драке?

– Т-то есть?!

– Кто видел, что он в драке участвовал? Некий позвонивший «мужик»? Так где он, мужик этот? Еще раз: где свидетели того, что Сукалев дрался, что его били? Где хоть один участник драки? Нет, милый мой. У тебя пока только один бесспорный факт: труп Сукалева найден там, где была какая-то драка. Бог весть кого бог весть с кем. А вовсе не факт участия Сукалева в этой драке. Две большие разницы, как в Одессе говорят! Далее. Мы не знаем точно, когда он умер. Но мы не знаем и отчего.

– Написано же: «множественные побои»…

Гуров страдальчески поморщился:

– За такие «диагнозы» именно их и надо наносить. Экспертам. Розгами по заднице. Если он пролежал там без сознания, но вполне живой с полчасика при минус пяти на ветру, да в полузамерзшем ледяном крошеве… Почему не от переохлаждения? Представь, ловишь ты автора этих… – Гуров снова поморщился, как от кислого, – «множественных побоев»… Как формулировать обвинительное заключение? Убийство, как ты считаешь, по неосторожности? Самый дохленький адвокатишка в суде заявит, что были максимум тяжкие телесные повреждения, а Сукалев попросту замерз. Это, знаешь ли, совсем другая статья УК. Хоть в данном вопросе могу тебя успокоить – он не замерз. Его именно убили.

– Так раз вы говорите… Почему вы так решили? – На Костю было просто жалко смотреть. Он уже решительно перестал понимать что-либо.

– Как раз к этому мы переходим. Ни эксперты, ни, что совсем плохо, ты, милейший, не обратили внимания на характер и особенности ваших… «множественных». Я вот обратил. Потому как приучен – мелочей в нашей работе не бывает! Не такие они, кстати, множественные, а всего-то четыре удара. Это даже при поверхностном наружном осмотре видно. Причем два из четырех – в правое подглазье и правую же скулу – чисто маскировочные, от таких не то что не умирают, а с ног-то не валятся. Скорее всего, их наносили уже покойнику – кровоподтеки значительно бледнее, чем от двух других, а должно бы быть наоборот: это открытые части тела, одеждой они не защищены, вдобавок – лицо. Зато два других… Эти медицинские халявщики заметили-таки, что у трупа сломаны три нижних правых ложных ребра, даже отразили это в своей писульке. А вот что сломаны они ударом снаружи, поэтому внешние концы пошли в брюшную полость – не заметили. А это очень важно! Такой удар можно нанести только левой рукой, если целить в печень. Встань-ка, я тебе покажу. Понял? Причем удар должен быть не просто страшной силы, а отлично, профессионально, я бы сказал, поставлен. Печень, про которую в заключении ни слова, в таком случае просто лопается. Тем более у сильно пьющего человека. Мучительная, правда, быстрая смерть.

– А ч-четвертый? – Старлей внимал гуровской лекции, открыв рот.

– Характер четвертого удара окончательно все проясняет. Он нанесен опять же в правую нижнюю часть грудины, при этом снова левой рукой. Не кулаком: это видно по узкому и яркому кровоподтеку. Костяшками пальцев. Профессионально, высококлассно и с неимоверной силой: я пощупал – ведь грудина треснула! О чем у портачей в белых халатах снова ни словечка. Это – рефлекторная остановка дыхания и сердечной деятельности. Какой из двух смертельных ударов убивающий, главный, а какой – контрольный, это не важно. Били подряд, один удар за другим. А затем уж физиономию трупу разукрасили. Для таких, как ты, извини, лопухов. В любом случае картинка совершенно не вяжется с последствиями пьяной драки.