Неслучайности - страница 21

Мир снова засиял всеми оттенками прибыли, и сиял бы так целую вечность, если бы не…

— Вадим Александрович! — он даже вздрогнул, услышав ее мерзкий писк в дверях своего кабинета. — Маргарита Ивановна на обед ушла!

— И?

— А вы не ушли. И я подумала — зайду, кофе предложу начальнику или… в кафе куда-нибудь…

— И?

— А пойдемте в кафе, Вадим Александрович! Хочу вас поблагодарить за то, что вы меня не уволили!

К этому моменту начальник уже полностью пришел в себя:

— Пётр Алексеевич не имеет претензий к вашей работе. А я человек рациональный.

Нахалка уже продвинулась ближе к нему и не выказывала ни малейшего стеснения. Богатенькие детишки крайне редко способны похвастаться хорошим воспитанием. Она и одеваться на рабочее место могла бы поскромнее — все же не моделью тут подрабатывает. Вадим постарался не обращать внимания на ее ножки-худышки, торчавшие из-под синего платьица. То было не особенно коротко, но каким-то совсем по-детски кукольным. Яна будто осознанно избрала для себя стиль подростка, чем сильно раздражала избалованный его взор.

— Вы, Вадим Александрович, — затянула она елейно, — настолько рациональный, что я вашей рациональностью не могу не восхищаться! Так что насчет кафе?

Он вздохнул, но улыбался ей из последних сил:

— Яна, а вот скажите честно — чего вы ко мне прицепились?

— Скажу честно — влюбилась по уши!

Врет. Вадим бы руку дал на отсечение, что врет. И дело было не в теоретической невозможности, а именно в том, как она ответила. Наглость наглостью, но никакой человек не может настолько легко признаваться в самом сокровенном. Особенно если таит надежду на взаимность. Особенно когда слушающий пока не дал и грамма пищи этой надежде. Но настаивать на своей правоте в данном случае глупо, девчонка будет продолжать врать с еще большей уверенностью.

— Когда?

— Что когда? — ну наконец-то удалось ее хотя бы немного озадачить.

— Влюбилась когда, я спрашиваю?

Но она тут же рассмеялась:

— Вадим Александрович! Вы думаете, что этот день у меня в календарике розовым сердечком отмечен? Я не помню точно!

Дальнейшие расспросы были бессмысленны — Вадим и сам мог бы придумать ответы на любое продолжение темы, чтобы ее фантазию не напрягать. Ей не нужно было пробивать себе место в «Нефертити» через его постель, никаких благ, которые ей самой недоступны, Вадим предложить не мог. Тогда что же надо этой чертовой девице?

Он прошел мимо нее к двери и запер. Повернулся на этот раз к по-настоящему обалдевшей девчонке, ухватил указательным пальцем за узел галстука и потянул вниз. Сообразившая, что все пошло не по ее сценарию, Яна дернулась в сторону, но Вадим успел схватить за руку. Она еще какое-то время инстинктивно пыталась вырваться, но потом притихла. Теперь он толкал ее спиной к своему столу, не обращая внимания на распахнутые глаза и слабые попытки сопротивления. В этот момент она даже начала ему нравиться — такая дикая и запуганная одновременно. Он бы даже начал рассматривать ее в качестве объекта охоты, будь она повыше ростом и не такой наглой прилипалой.

— Хорошо, Яна, — приходилось по пути и объясняться. — Я минут на тридцать весь твой.

Уперев ее в стол, он тут же запустил одну руку ей под юбку, а второй притянул за затылок.

— Не надо, Вадим, — она, наверное, хотела это крикнуть, но получилось только едва слышно выдавить.

Вадим скользнул губами по ее шее и прошептал в ухо:

— Почему, маленькая, настойчивая девочка? — он прикусил ее мочку, а она словно вообще дышать перестала. — Ты ведь понимаешь, что у меня нет времени на ухаживания? Получай то, что я могу дать. Или отстань.

Он заметил, что ее ладонь на его плече, которой Яна сначала отталкивала, теперь уже просто нервно сжимала ткань рубашки. Если она станет продолжать в том же духе, то ближайшие тридцать минут и впрямь пройдут отлично. Потом Вадим об этом обязательно пожалеет, но в данном случае все почему-то стало зависеть именно от движения этой руки. А ей самой, кажется, надоело врать:

— Вадим, не надо.

— Почему? — теперь ему уже хотелось поцеловать ее — видимо, процесс запустился, и как следствие, мозг отключился. Сейчас даже стало бы уместно, чтобы она продолжала врать. — Ломаешься? Хочешь большой и чистой? Но ведь ты уже меня знаешь…