Неслучайности - страница 34

— Ни за что, — упрямо повторил он. — И если бы я захотел завести собаку, то это была бы… овчарка или дог там какой-нибудь немецкий, но точно не эта жалкая пародия на уродливую игрушку.

— Бобик — хорошенький! — возмутилась Яна несправедливости. — Он очень породистый! Во всей России с такой родословной всего несколько штук наберется!

— Если твой Бобик сейчас нагадит, то я убью вас обоих. И плевать на все остальное.

Конечно, ожидать от него внезапной приветливости и не стоило, но Яна все-таки собиралась довести план до конца, потому что на самом деле видела в нем смысл.

— Тогда пусть он у тебя поживет пару дней, а? Дай мне время убедить отца, раз уж я купила… и не знаю теперь, куда девать.

Вадим наконец-то проявил хоть какой-то интерес:

— Я очень сомневаюсь, что тебе не разрешат привести это домой. Покажи его Свете — ей точно понравится. Они даже чем-то похожи.

А он интуит! Не в бровь, а в глаз. Щенок на самом деле был прехорошеньким, но Яне никогда бы не пришло в голову заводить такого — это была чистейшая инициатива Светланы. И та явно не звонила Вадиму, потому что он оставался в неведении — а это отчего-то радовало. Про уход мачехи из дома говорить было рано, поэтому Яна и решилась:

— Да нет! Я просто подумала, что ты за два дня к нему привыкнешь и потом…

— Ни за что. А если оставишь, то я вышвырну это существо на улицу.

Вот это уже было возмутительно! Вроде бы он ни разу и не давал повода усомниться в своей жестокости, но и никакого рвения в заглаживании грехов не обозначал. А должен бы! Именно это Яну и подтолкнуло на решительный шаг в сторону выхода и продолжение движения под гневные комментарии за спиной. Она ответила, даже не оборачиваясь:

— Хотя бы на два дня. А потом обсудим.

Вадим начал внимательнее наблюдать за Яной с тех пор, как та якобы стала его девушкой. Она, к счастью, не вешалась при всех к нему на шею. Вообще не вешалась. Да и ничего особенно раздражающего не выкидывала. Но ее задумка о перевоспитании вызывала у Вадима приливы веселья. Наивная девчонка почему-то каждому своему нелепому поступку находила какое-то почти внятное объяснение. Сам он не видел в этом никаких причин для волнения, и пока Светлана может подмочить его репутацию, лучше всего иметь при себе это назойливое прикрытие.

Наблюдения приводили его к мысли, что и в самой этой девчонке есть что-то особенное, неподвластное пониманию Вадима. Например, она без проблем влилась в коллектив — и, невзирая на свое льготное положение, почему-то не вызывала зависти прожженных сплетниц. По крайней мере такой, которая была бы заметна. Пётр Алексеевич, несмотря на то, что сам не поручал ей ничего серьезного, начал отзываться о ней, как о некоем «корпоративном талисмане» — мол, если бы не ее нахальство, то остальные новички втягивались бы куда дольше. Ей было несвойственно стеснение и закономерное уважение перед рангами — она запросто озвучивала любой вопрос и выставляла напоказ достижения своих товарищей, о чем те бы скромно молчали еще полгода. Это было объяснимо — другие студенты опасались вести себя нагло, а ей бояться было нечего. Вадим подозревал, что подобное происходило не только в «Нефертити» — это такая неотъемлемая черта избалованных вниманием детей. Если бы Вадим хотел воспитывать своего сына, то поступил точно так же — баловал бы именно до такого состояния. Только подобное самовосприятие с детства создает эгоистов и новаторов, которым море по колено. Они не всегда самые приятные люди с точки зрения общепринятых норм, но зато без оглядки следуют своим порывам — не привыкшие, не успевшие узнать, что их могут осудить или остановить. Сам Вадим этому до сих пор не успел научиться, потому-то и относился к работе более ответственно, чем иногда позволяли его физические возможности. Всегда вынужденный пробиваться, он привык, что его действия постоянно кто-то оценивает. И эта инерция не пропадает после того, как пробьешься, как и у избалованных эгоистов не пропадает ощущение собственной значимости даже в самых затруднительных ситуациях.

Яна же привлекала к себе не только раскрепощенным и легким характером, но, скорее всего, и внешностью. Она не была исключительной красавицей — просто ухоженная девушка, весьма приятная на вид. Однако ж в «Нефертити», наводненной профессиональными моделями, вряд ли могла бы выделиться. Да и Вадим бы на этом не заострил внимание, если бы не реакция других: Вильдо не выносил ее за излишний шум, но при этом улыбался всегда в ее присутствии; Денис провожал их задумчивым взглядом, когда они вечером уходили вместе. Слишком задумчивым, отчего Вадим даже начал видеть какой-то скрытый посыл. Хотя вполне возможно, что тот втайне надеялся на должность в компании… и провожал взглядом отнюдь не Яну.