Несознательный 2 - страница 46

Ух ты, — радовался Штеменко, — теперь мы всех сможем на этих тренажерах тренировать, пусть тогда кто-нибудь скажет, что от нас выходят недостаточно подготовленные командиры экипажей.

— Вот тебе и карты в руки, — улыбался в ответ начальник училища, — но учти, теперь с них и спрос другой будет.

— А и пусть, — соглашался с ним начальник полигона, — пусть только попробуют после такой подготовки плохо воевать.

— Кстати, — спохватился полковник, — помнишь, как все у тебя на замаскированной Stug-III срезались. Надо бы художника найти, да дать ему задание, чтобы так же замаскированную технику изобразил в разных условиях. Пусть курсанты глаз тренируют, смотришь, и не будут ошибаться.

— Зачем нам для этого художник нужен? — Удивился майор. — Для этого есть занятия по маскировке и обнаружению, вот пусть там и тренируются.

— Да как ты не понимаешь, — насупился Сериков, — на картинках можно разные ситуации с маскировкой нарисовать. А занятия едва ли пару раз проведешь. А где им еще глаз тренировать?

— Только если так, — скривился Штеменко.

Не понятно, что явилось причиной резкого снижения потерь красной армии в танках со второй половины 1943 года. Кое-кто утверждал, что все это произошло из-за того, что резко изменилось соотношение сил в танковых войсках, и вооруженные силы СССР получили количественное преимущество. Кто-то доказывал, что количество танков тут не причем, а смотреть надо, прежде всего, на качественное изменение техники, мол, благодаря работе конструкторских коллективов, бронетанковые войска получили новую современную технику. А руководство училищ настаивало на том, что все это произошло, потому, что они стали выпускать более подготовленных курсантов.

Но мне кажется, что к этому привела вся совокупность этих фактов, более того, немецкая армия теряла опытных танкистов и артиллеристов, а советская наоборот приобретала и этот разрыв со временем только увеличивался.

Вот это да, оказывается Пе-10 уже четыре десятка сделали и в тылу у немцев стали твориться странные дела. Это уже Левин со мной поделился информацией. Все дело в том, что раньше для нашей авиации немецкие тылы были недоступны. Только ночные налеты можно было устраивать, да и то не всегда, появились у люфтваффе ночные истребители. А тут эскадрилья десятых пешек забиралась на высоту восьми километров и на скорости около семисот километров в час летела к цели. В принципе немцы на такую высоту доставали, но вот догнать уже не получалось, так что на цель нашим эскадрильям выходить ничего не мешало. Правда, бомбардировку вели с большой высоты, но для стратегов это было не так важно, все одно бомбили по площадям. Ну а когда сброс бомб уже был произведен, бомбардировщики уходили еще выше и вообще становились недосягаемы для истребительной авиации противника.

— Представляешь, что творится, — радовался Израиль Соломонович, — это же мы до любой цели на территории Германии можем дотянуться.

— Ну, на это я бы не рассчитывал, — высказываю свое скептическое отношение к прозвучавшей новости, — в следующем году немцы поставят на поток свои турбореактивные истребители Ме-262 и нам опять придется вспомнить о ночных бомбардировках.

— Турбореактивные истребители? Так они должны в 44-ом появиться? В НКАП об этом знают? — Директор авиационного завода сначала смотрит на меня с интересом, а потом в его глазах появляется понимание. — А…. Так это поэтому к вам на завод из Москвы конструкторы приезжали? Ну да, турбовинтовые двигатели и турбореактивные в своей основе имеют одинаковую конструкцию.

— Вот именно, — киваю в ответ.

— Интересно, каких скоростей с помощью этих двигателей достигнет авиация?

— Теоретически с помощью турбореактивных двигателей, можно достичь трех тысяч километров в час, — пожимаю плечами, — ну а на практике можно и еще исхитриться. Вот только нужно ли это, ведь на таких скоростях летчик просто не будет успевать среагировать. На первые роли выйдут не скорость и маневренность, а системы вооружения.

— Ну это еще не скоро, — Хмыкнул Левин, — нам скорости еще лет двадцать осваивать.

— Вот видите, вы и сами все знаете.