Неспортивная история - страница 17

Смотрю, сначала один, другой, потом еще и еще, и, наконец, все поворачивают головы в сторону Панова.

Панов отворачивается, смотрит строго перед собой, никого не замечая.

Тут встает Шура-пятиэтажный и направляется прямо к нему.

— Вернись на место! — одергивает его Елена.

— А чего? — Шурик кивает на меня. — Вон ее уже обыскали. — И Панову: — Покажь папочку!

Леша в ответ подымает папку с пола, запихивает ее в стол.

— Обойдешься.

— Ну-ка, держи его, — приказывает Шурик Нечаеву и еще одному приятелю, который за соседним столом.

Начинается свалка. Панова за руки держат. Пятиэтажный папку из стола достает.

— Не сметь! — кричит Елена и спешит Панову на выручку.

— Вот он! — Шурик подымает высоко над головой мой «плэйер».

Тут, конечно, общее «ах!» Елена останавливается. Панова отпускают. И Леша через всех на меня смотрит. Ой, как смотрит!.. Чувствую еще чей-то взгляд. Халява. Глаза у него прямо треугольные от удивления.

Панов срывается с места и бежит из класса.

Шитикова было дернулась за ним, на меня оглянулась… Смотрю на нее в упор. Она глаза опустила, вернулась к своему стулу.

— Пожалуйста. — Шурик передает магнитофон Елене.

А я Халикову незаметно кулак показываю. Халява кулак видит, втягивает голову в плечи, садится.

— Сколько волка ни корми, он все равно в лес… — мрачно замечает кто-то.

— Я не верю, — твердо говорит Елена, глядя на магнитофон.

— Коне-ечно, — тянет Шептунова, — любимый ученик. Традиций не нарушает.

— Шептунова! — срывается Елена. — Немедленно выйди за дверь.

— Почему это? — возмущается шепелявая Лидочка.

— И что же, так и будем с ворюгой в одном классе?! — Нечаев кричит.

— Правда глаза ест!

— К директору! Или в милицию!

— Правильно!.. Хватит с ним нянчиться!

— Ти-ши-на! — останавливает их Елена. — Шептунова, я просила тебя покинуть класс.

Лида, шмыгнув, встает, топает к выходу и стучит на прощанье дверью. Тут я, собрав разбросанные на полу учебники, перекидываю сумку через плечо, иду вслед за ней.

— На место! — приказывает Елена.

— К директору надо, — говорю всем, не обращая внимания на Елену. — И собрание. Чтобы рот не затыкали.

— К директору! — подхватывает пятиэтажный.

— К директору! — шумит Нечаев.

— К директору! К директору!..

Идем быстро по школьному коридору. Впереди я, чуть сзади пятиэтажный, Шептунова, Нечаев… Двадцать с лишним пар ног гулко шлепают по школе. За дверями кабинетов идут занятия. Сворачиваем направо, выходим на лестницу. Тах-тах-тах-тах! — дробно застучали по ступеням вниз…

…А в это время Елена Михайловна сидела в опустевшем классе, уткнув лицо в ладони.

Она устало провела пальцами ото лба до подбородка, подняла голову и тут заметила оставшегося за последним столом Халикова. Он сидел в классе один, не смел двинуться с места.

— Ну, а ты что же? — бесстрастно спросила Елена Михайловна.

— Я… Это… — Халиков встал, прижимая к себе папку. — Голова… Заболел я. Мне домой надо.

Елена Михайловна слабо кивнула и снова опустила лицо на ладони…

…Спускаемся с лестницы. Впереди длинный коридор. В конце коридора- кабинет директора'. Идем. Теперь кажется, что все шагают в ногу. Так и хочется вслух: раз-два! Раз-два! Раз-два!..

…Леша Панов стоял в подворотне, напротив школы, прислонившись спиной к стене. Куртка на нем была расстегнута, шарф торопливо закручен вокруг шеи, вязаную шапочку Панов мял в руках. Отделившись от стены, вдруг решительно натянул шапочку на голову и направился через дорогу к школьному крыльцу. Остановился, пройдя метров пятнадцать, постоял, повернулся, пошел назад. Походя он зачерпнул с газона горсть снега. Вернулся на прежнее место, слепил снежок, жадно откусил от него чуть ли не половину, пожевал, выплюнул. Посмотрел на здание школы и изо всей силы влепил снежок в противоположную стену…

…Стоим в кабинете Георгия Матвеевича. Кабинет небольшой, так что мы еле-еле смогли все сюда втиснуться.

— Пригласите Елену Михайловну ко мне, — говорит директор, — а сами поднимайтесь наверх и ждите нас в классе.

— Так, может, милицию вызвать? — спрашивает кто-то за моей спиной.

— Обойдемся без милиции, — отвечает Георгий Матвеевич. — Пока не поймем, так сказать… м-м… что к чему…