Неторопливое солнце - страница 21

— На тебя вся надежда: дай мне какое-нибудь свое старенькое пальтишко вместо проклятой моей шинели! Твое на меня годится, а в магазине готового платья я не мог по себе подобрать. Из твоего дома в свой я должен буду перейти совершенно штатским во избежание… как бы это выразиться… неприятных инцидентов со стороны солдат, хотя погоны и с шинели и с мундира я снял.

— Постой-ка, постой-ка! Ты каких-то страстей наговорил за одну минуту столько, что и в голову не уложишь!

— Да ты читал ли приказ по армии номер первый?

— Это, кажется, чтобы солдаты не отдавали больше чести офицерам? — не совсем уверенно припомнил Алексей Фомич.

— Вот именно! И с того началось!.. Потом пошли «Советы солдатских депутатов», — «солдатских», — понимаешь? А не «солдатских и офицерских»… Значит, офицеры в армии стали лишними, и сиди — жди, когда тебя выволокут и убьют!

Заметив, что великовозрастный пасынок ее очень взволнован, Надя сказала:

— Иван Алексеевич! Вам с дороги и белье переменить надо. На кухне у нас сейчас никого нет, а на плите в котле много горячей воды… Подите выкупайтесь! Алексей Фомич вам поможет.

— Непременно! Это непременно надо сделать в первую голову! — поддержал жену Сыромолотов и повел сына на кухню.

У Вани был счастливый, сияющий вид, когда после головомойки, как он это назвал, устроенной ему отцом на кухне, он сидел за самоваром, поставленным его мачехой, допивал восьмой стакан чаю и говорил:

— Не знаешь, где найдешь, где потеряешь, а это оказалось большой моей удачей, что меня ранили австрийцы, если бы не эта рана, я не попал бы в госпиталь, и меня убили бы свои. Убивают и младших офицеров, не одних только кадровиков ротных и батальонных. Развал армии — вот что делается на фронте. Стихотворение кто-то из младших офицеров написал на эту тему, — оно ходит среди горемычного офицерства. Длинное, и я помню из него только три первых куплета:

Непременно я был бы убит: ведь я полковым адъютантом был, — приказы по полку составлял, — непосредственно, значит, помогал командиру полка, а против этого командира взбунтовался полк еще до революции. Фамилия командира нашего полка — Ковалевский. Говорили мне, когда я был в госпитале, что ему удалось спастись, однако пуля прошла сквозь шею, — лежит теперь в госпитале, а выживет ли, — неизвестно: рана куда более тяжелая, чем моя.

— Тебя лечили на совесть, — вставил Алексей Фомич. — Протез бицепса отлично сделан и хорошо прилажен к руке… Гм… где же я читал о князе Меншикове, — не петровском Сашке, а его внуке или правнуке, ну о том самом, который Крым защищал — читал, что при осаде нами в Турецкую войну Варны был ранен в икры обеих ног турецким ядром, — тоже вот так, как ты, снесло ему это ядро икры обеих ног, — и вот еще в те времена, — почти сто лет назад, — ему сделали протезы, и представь, он мог отлично верхом на лошади ездить… Что же из этого следует, — какой вывод? Не призовут ли тебя обратно в твой полк, а?

— Могут призвать, — согласился Ваня. — Ведь в бумажке у меня стоит не «отставка», а только «бессрочный отпуск». Могут взять снова на нестроевую должность, однако куда же именно брать и зачем брать? Союзники наши — англичане и французы — требуют от нас наступления во что бы ни стало в апреле, а у нас развал армии, и мы не только наступать, даже и защищаться не можем. И наступать нам не с чем: нет у нас ни снарядов к трехдюймовкам, ни пулеметных лент, ни патронов для винтовок, — ничего!

— Позволь, позволь! — удивился Алексей Фомич. — А почему же все-таки ничего этого нет?

— Рабочие Петрограда это нам доставляли, а теперь они не работают, — бастуют, требуют увеличения платы. Кроме того, — англичанам и французам хорошо назначать день всеобщего наступления до десятого апреля по новому стилю, а у нас в это время — половодье, везде разливы рек и речек. Одним словом, положение такое: немцы могут устроить баню нам в любой точке и даже в ста точках сразу!