Неугасимое пламя - страница 2

Что, если Лили Каннингэм на ранчо? От мысли, что она может столкнуться со свекровью, в сравнении с которой самая злющая ведьма казалась доброй феей, у Кайи пересохло во рту. Однако, вспомнив о Натали, она собралась с духом и нажала кнопку звонка.

Дом не изменился с тех пор, как она покинула его. Тогда ее сердце было разбито… Кайя услышала приближающие шаги и приказала себе не думать о прошлом. Увидев пожилого ковбоя, она облегченно вздохнула.

– Здравствуйте, Клэнси. Не знаю, помните ли вы меня…

– Конечно, помню, мисс Кайя, хотя я не видел вас с тех пор, как погиб ваш муж. У меня не было возможности выразить вам сочувствие.

– Спасибо, – пробормотала Кайя.

– Входите, пожалуйста.

– Лили здесь?

Клэнси фыркнул.

– Если бы ее светлость осчастливила нас своим визитом, думаете, мне бы позволили работать на кухне? Нет, черт подери! Четыре года назад Лили забрала свою кухарку-француженку и горничную и переехала в Даллас. – Клэнси довольно ухмыльнулся. – И никто из нас не будет жалеть, если она никогда не вернется, – подмигнул он.

– Джошуа дома?

– Да. Он услышал, что одна из лошадей заболела, и уехал в конюшню. Думаю, он скоро вернется. Пойдемте в кухню. Мне нужно присматривать за пирогами в духовке.

Кайя последовала за Клэнси. За исключением хромоты – результата падения с лошади – он ничуть не изменился.

В огромной кухне пахло яблоками и корицей. Клэнси вынул из духовки два пирога с золотистой корочкой и поставил на стол.

– Нужно один отнести работникам, а один оставить для Джоша. Он до сих пор сладкоежка.

Только Клэнси всегда называл Джошуа Джошем. Больше никто не осмеливался. И так и должно было быть, потому что Каннингэм отличался огромной силой и ростом. Однако к людям, которые были преданы ему, он был щедр и великодушен.

Джошуа Каннингэму было двадцать лет, когда он принял на себя управление «Даймонд Си». У его отца обнаружили рак; возникли серьезные финансовые трудности. Потребовались годы тяжелой работы, прежде чем Джошуа удалось добиться самоокупаемости ранчо.

– Хотите кофе, мисс Кайя? – Клэнси указал на кофеварку.

– Да, спасибо.

Кайя налила полную чашку. Прислонившись к раковине, она пригубила крепкий горьковатый напиток. Ей нужно немного взбодриться: долгая поездка, бессонные ночи, вызванные болезнью Натали, и постоянное беспокойство истощили ее силы.

Она сделала три или четыре глотка и услышала приближавшиеся к кухне шаги. Кайя сразу узнала эту решительную поступь. Она выпрямилась, хотя у нее дрожали колени, а сердце ушло в пятки от страха.

Увидев ее, Джошуа остолбенел, словно перед ним предстало привидение. Если бы кто-нибудь сказал Кайе, что Джошуа Каннингэм может лишиться дара речи, она бы не поверила. Но он продолжал молча смотреть на нее.

На нем был серый костюм, изысканный шелковый галстук и накрахмаленная белоснежная рубашка. С головы до пят он выглядел успешным бизнесменом. Техасцем, добавила про себя Кайя, увидев черные ковбойские сапоги. И наследником владений Каннингэмов. Она помнила его обыкновенным ковбоем, поэтому его новый облик смутил ее и заставил забыть речь, которую она приготовила.

– Боже мой, – наконец произнес Джошуа, – я бы скорее ожидал увидеть в своей кухне Джулию Робертс, чем тебя.

Кайя печально улыбнулась.

– Поверь, я и сама не думала, что снова окажусь здесь.

– Еще бы! После того, как ты бросила Деррика.

Ее улыбка исчезла.

– Я не бросала его. Джошуа нахмурился.

– Неужели? Как же ты назовешь свой поспешный отъезд?

– Меня не попросили остаться.

– Это имело значение?

– Очень большое.

– Слова! – отмахнулся он. Сняв пиджак, Джошуа повесил его на спинку стула. – Я бы не прочь выпить. А ты?

– Кофе для меня достаточно.

– Я забыл, что ты не пьешь.

– Какой смысл пить алкогольные напитки, если мне не нравится их вкус? – К тому же я не могу позволить себе дорогой алкоголь, мысленно добавила она. – А в то время, о котором ты говоришь, мне было семнадцать лет – слишком юный возраст, чтобы иметь законное право пить. Хотя Деррика это не останавливало.

Джошуа поморщился.

– Да. Как только он получил водительские права, он решил, что может позволить себе все.