Неуловимые тени - страница 12

– Для микроволновки другие блюда. Хотите, покажу?

– Запеканки захотелось. Такую мама в детстве готовила, а я ее с молоком уплетал.

Кассирша деловито переглянулась с напарницей: не упускать же! Та подошла и бухнула на прилавок три бутылки пива.

– Мужчина, пиво возьмите. Сегодня акция – три по цене двух.

Валеев бесхитростно улыбнулся:

– Я за рулем.

Пышногрудая поджала губы и молча кивнула кассирше: везет некоторым, прикрою.

– А знаете, что? – приободрилась Алина. – У меня как раз смена заканчивается, могу научить вас пользоваться духовкой.

– Алина, даже не знаю… – Оперативник расплылся в благодарной улыбке. – Меня Маратом зовут.

– И разве это суп? – Кассирша потрясла баночку сублимированной лапши. – У меня дома есть борщ, вчера приготовила. А борщ на второй день самый вкусный.

– Борщ, – Валеев мечтательно закатил глаза. – И вы меня угостите?

Ответом была широкая улыбка счастливой женщины.

– Тогда и на десерт что-нибудь возьмите, – предложил Марат. – Что вы любите?

Алина не стала скромничать и выбрала ту же коробку конфет, что он видел у поэта.

Продавщица жила неподалеку, но Валеев подвез ее на машине, и даже взял под руку, когда они заходили в подъезд. Хорошо, что путь оказался недолгим, иначе бы он не выдержал – повадки полицейского перли напролом через вынужденную актерскую маску.

Валеев сорвался, как только переступил порог квартиры. Жизнь с Еленой отучила его от бранных слов. Оказалось, что существуют безобидные аналоги, все зависит от эмоций при их произношении. Сейчас он себя не сдерживал:

– Так, гражданка, спектакль окончен. Я действительно опер, и при исполнении могу применять силу. Ты это понимаешь?

Продавщица похлопала глазами, ничего не понимая.

– Слушай сюда, – пояснил капитан. – Ты возвращаешь сумку, которую вчера приобрела у поэта-алкаша, и я о тебе забываю.

– Сумку? – Глаза Алины начали тускнеть. Она еще не верила, что созданное в ее мечтах будущее, не успев начаться, уже рушится.

– А это что такое?

Марат заметил под вешалкой новые кроссовки. Именно такие были в сумке Насти. Он сверился с размером на подошве – совпадает. И понял, что близок к цели.

– Краденные вещи. Где остальное?

На продавщице не было лица, она молчала. Оперативник втащил женщину в комнату, толкнул на диван. Алина прикрыла глаза руками, чтобы скрыть выступившие слезы.

Валеев обошел квартиру, в поисках спортивной сумки. Слезы Насти были для него в тысячу раз важнее, чем обида пособницы вора. Осмотр квартиры ничего не дал.

Он вернулся к продавщице, отдернул ее руки от лица и потребовал:

– Слушай меня внимательно, Алина. Вчера произошло ограбление. Поэт уже признался. Если ты не отдашь похищенное, сделаю тебя не просто соучастницей, а организатором преступления. Пять лет колонии получишь запросто!

– Я ничего не организовывала. Он просил выпить, а я в долг не даю.

– Где вещи?

– Я примерила, все маленькое, только кроссовки подошли. И еще полотенце взяла – там, в ванной.

Марат метнулся в ванную комнату и вернулся с влажным махровым полотенцем с крупной надписью «Russia». Он потряс им над продавщицей, словно грозил придушить.

– Где остальное?

– У меня нет.

– Советую сказать по-хорошему.

– Утром передала через водителя маршрутки дочери в Молдавию. Он в шесть утра уехал.

– Звони, пусть возвращается, – оперативник едва сдерживал ярость.

– Я не знаю телефона, он меняет симку.

– Врешь!

– Я позвоню домой в Молдавию. Обратным рейсом он привезет. Я не воровка. – Алина обхватила голову и затряслась от рыданий.

Валеев посмотрел на часы – микроавтобус не догнать – и почувствовал себя слабым и беспомощным. Ноги подкосились, он плюхнулся на диван рядом с перепуганной продавщицей. Так хорошо все началось – и на тебе! Впору было и ему хвататься за голову.

Стемнело. Косые капли дождя монотонно барабанили по черной «хонде». Небольшую площадь с потрескавшимся асфальтом освещали лишь два фонаря, напоминавшие уставших часовых у входа в административное здание.

Зам главы города Мальков вышел из дверей около восьми. В его портфеле лежала взятка за решение вопроса без проволочек. Размашистая подпись под документом – и плотный конверт с купюрами перекочевал из рук предпринимателя в портфель чиновника. Все так обыденно, что даже не радует.