Неуправляемый мужчина - страница 6

— Э... ага, — ответила я.

— Правило нарушено, детка, его нельзя нарушать, — ответил он.

— Оно не нарушено, — ответила я.

— Рыжая, нарушено.

— Нет.

— Именно так.

— Нет, не так, — заявила я, и он открыл рот, чтобы ответить, лицо приняло жесткое выражение, глаза сверкали, и я затараторила свои доводы. — Видишь ли, ты сказал, что не спишь с теми, кому выписываешь зарплату. Элоиза наняла меня, но, на самом деле, я еще не приступила к работе. Значит ты мне не подписывал чек на зарплату, потому что она только что мне предложила работать у тебя. На самом деле, я не выполняла еще никакую работу. Я вхожу в эту дверь, — я указала на дверь офиса, — когда являюсь твоим сотрудником, а поскольку мы не... э-э... ну, ты понял... не будем снова, тогда, технически, ты не нарушил свое правило и... не нарушишь в будущем.

— Я знаю, какая ты на вкус, — сообщил он мне то, что я и так уже знала.

Это была странно и немного грубо с его стороны делиться подобными вещами, поэтому я промолчала.

— И как ты стонешь, когда кончаешь, — продолжал он.

Лучше не становилось, и я стиснула зубы, стараясь не прикусить губу.

— И какая ты, блядь, ненасытная, — продолжал он. — Детка, ты думаешь, что рядом со мной мне нужна ты, такая чертовски сумасшедшая.

Я моргнула.

Затем тихо спросила:

— Что?

— Дорогая, ты самая ненасытная задница, которая была у меня в постели за долгое гребаное время. Мне нравится ненасытность, ты думаешь, я не воспользуюсь этим?

Теперь он определенно грубил, причем открыто.

— Я не ненасытная, — прошептала я.

Он откинулся назад.

— Господи, да это же ты, мать твою. Ты чертовски изголодалась, что чуть не вымотала меня окончательно. Дорогая, это о чем-то говорит.

Это уже было совсем не смешно, и с каждой секундой становилось все более не до смеха.

— Мы можем больше не поднимать эту тему? — Спросила я.

— Да, конечно, можем не говорить об этом. Я согласен. И я также согласен, потому что ты не оставила свой номер телефона, прежде чем уехать в субботу. Так что дай мне свой номер, тащи свою задницу в машину, и я позвоню тебе, когда ты мне понадобишься.

О боже мой. Он правда такое мне сказал?!

Я почувствовала, как кровь перестала течь по моим венам, все мое тело затвердело.

— Ты только что мне это сказал?! — Спросила я, когда смогла зашевелить губами.

— Рыжая, дай мне свой номер, тащи свою задницу в машину, я позвоню тебе, когда мы снова захотим повеселиться.

Он опять это сказал. Он не только сказал, но и повторил это снова.

Я снова стиснула зубы, но на этот раз по другой причине.

Затем спросила:

— Ты помнишь мое имя?

— Что? — спросил он в ответ.

— Мое имя, — ответила я. — Я называла тебе свое имя в субботу вечером, я точно знаю, что называла его, поэтому не смей мне говорить, что я не говорила. — Я абсолютно четко сказала ему как меня зовут. На самом деле, я по крайней мере три раза говорила ему, как меня зовут, когда он все продолжал называть меня «Рыжая».

— Ты издеваешься надо мной? — опять спросил он.

— Перестань спрашивать, издеваюсь ли я над тобой. Нет, не издеваюсь. Скажи, как меня зовут? — Я потребовала ответа.

— Детка, какая разница? Нам не нужны имена, — совершенно невероятно ответил он.

— О, Боже, — прошептала я. — Ты придурок.

— Рыжая…

— Полный придурок. — Продолжала шептать я, и он скрестил руки на груди.

— Есть два варианта, Рыжая, дай мне свой номер, тащи свою задницу в машину, убирайся отсюда и жди моего звонка или просто тащи свою задницу в машину и убирайся отсюда. У тебя есть пять секунд.

— Я не собираюсь садиться в свою машину, — заявила я ему. — Я жду Элоизу, которая покажет мне, что к чему, и я начну работать.

— Ты не будешь здесь работать, — возразил он.

— Буду, — ответила я.

— Нет, не будешь.

— Именно буду.

— Детка, я не собираюсь повторять все сначала.

Тогда-то я и вышла из себя, сама не знаю почему. Я была не из тех, кто может выйти из себя. Когда планируешь каждую секунду своей жизни, редко выходишь из себя. Осторожность и потеря спокойствия не идут рука об руку.

Но я потеряла свое спокойствие.

Уперла руки в бока, шагнула к нему и приподнялась на цыпочки, чтобы уставиться в лицо.