Неутомимый наш ковчег. Опыт преодоления беды - страница 11

– Смотри, уж сколько едем, а лен все не кончается. Синий-синий, как море.

– Ага… Синий-синий, как небо… Красиво… Хорошо… Не жарко…

– А вон там журавли летят, смотри!

– Да, опять снова летят. Какие-то они маленькие. Может быть, это утки?

– Нет, журавли!

– Утки!

– Журавли. Только они далеко.

Девочки надолго замолчали. Просто ехали, слушали ритмичные колесные стуки и гудки паровоза, таращились на поля, редкие перелески и высокое синее небо.

– Да… – напевно выговорила Маня. – А наши парни, дураки, все на фронт убежали.

– Как это?

– Так это! Еще утром на станции. Спать надо меньше. Савич как сирена орала, а чо орать-то? Все! Тю-тю! Догонять их не стали. Телеграммы на прошлые станции пульнули с приметами по списку, и все. Вояки! Твой Пашечка их подзудил, наверное. Вертля! Сели на встречный товарняк и укатили. Даже все средние отряды тоже. Пашка их подговорил. Блоха на гребешке! Теперь у нас из-за него целый эшелон малышни и баб. Приедем на Урал, нам скажут: «Давайте делайте гранаты», а мы скажем: «Мы не можем, у нас парни на фронте, а малышня обсерлась».

Маша поднялась, одернулась и села на коленки.

– А… как же?..

– Так же!

– И Паша убежал?

– Тетеря сонная. Я думала, ты знаешь…

– Мы же звезду смотреть хотели ночью.

– Теперь вдвоем посмотрим. Что ее смотреть? Она уже три дня за нами едет.

– Мы же загадали, если она отстанет, значит, мы уже приехали в новую жизнь.

– Так это же Полярная звезда. Не знаешь ничего по географии! На Украине ее не было. А тут она везде висит. Вот ночью поглядишь, она опять поедет рядом с нами. Понимаешь? Мы, получается, уже приехали! А он давным-давно в другую сторону поехал. Назад, где нет звезды… Обратно…

Маша плюхнулась на сено и прошептала сквозь слезы:

– Его убьют!

– Маш, ты чо, влюбилась, – приподнялась над нею Маня, – ты влюбилась, бедная? Да ты не волнуйся, может, он героем станет. Война-то скоро кончится. А он поймает Гитлера. А мы ему гранат наделаем на «Уралмаше». Мы же без парней гранаты сможем делать? Правда? Да?

– Убьют его! Убьют…

– Маша, что ты говоришь? Кому он нужен, твой этот Пашка-вошка? Из-за него, что ли, немцы на нас войной напали? А на фронте кормят хорошо, каждому дают две банки тушенки в день! Сколько можно порчеными помидорами, грушами и арбузами пробавляться по овощным вагонам? Хоть мяса парень поест досыта. Еще и Гитлера убьет. К Новому году приедет в орденах и медалях. Не реви ты, глупая! Все же хорошо! Наше дело правое, победа будет за нами!

Маша перестала плакать, села рядом.

– Хорошо… Ты сама придумала его вошкой дразнить?

– Я придумала! Сама!

– Смешно.

– Вернется, вместе посмеемся… Не реви…

– Хорошо, что мы с тобой! Давай всегда вместе будем.

– Будем-будем! Мы и так всегда вместе были. Ты вот помнишь, где нас поймали?

– На рынке… под прилавком…

– А город помнишь?

– Нет. Башню помню и собак.

– Ну, собак я тоже помню, с ними в обнимку спать тепло. Давай, когда вырастем, собак себе заведем больших? Пойдем на улицу и подберем себе пару бродячих псов, на наших тех похожих. Возьмем?

– Возьмем. А мы еще не выросли?

– Нет. Надо в комсомол вступить сначала.

– Смотри, а лен все не кончается…

– Ты не отвлекайся. Надо же знать, откуда мы взялись. Я, кроме шаркунка, вообще ничего толком не помню.

Базар, башня, собаки, шаркунок…

– Там еще трамваи были. Много трамваев…

– Точно! Значит, город был большой! Киев? Одесса?

– Да не похоже. Холодно там было. Помнишь, нас привезли к детдому, будто кукол завернутых? Помнишь? В больших и длинных полушубках. Таких зипунов на Украине осенью не бывает. Может, мы из Москвы?..

– Эх, Машка, Машка, беспризорная ты моя душа!

– Маняшка, Маняшка, подружайка ты моя сердечная!

Потом они опять просто ехали, устроившись на самом краешке вагона, свесив ноги вниз, просто молчали и смотрели на алый закат. Маша, уткнувшись в плечо подруги, тихо плакала.

– Не плачь, Машка. Подождать немного надо. Вернется твой живчик. Мы же девочки. Дождемся, пока мальчишки гадов победят, все опять хорошо потом будет. Костры будем делать, песни петь. Смотри, какие здесь вечера быстрые. Раз – и темно. Вот она и звезда твоя, как миленькая. Солнышко еще не закатилось толком, а уже и луна, и звезды!