Невероятная история тетушки Питти - страница 2

Выйдя из поезда, я решила сразу разузнать об этом Лейкленд Клоуз и попробовать найти эту мисс Пипс. Я подумала, что в местных забегаловках, где обычно сидят всякие всезнайки и лоботрясы, которые любят собирать и делиться сплетнями о жителях города, мне могут помочь с информацией. Заодно я смогу расспросить насчет работы официанткой по вечерам.

Так началось мое утро первое в моей взрослой самостоятельной жизни.

К слову, о себе: зовут меня Аспен Бишоп, родилась и выросла в английском Манчестере. Родителей у меня не было, отец бросил маму, как только узнал, что она беременна мной, и сбежал как последний трус. Кстати, мама тоже сразу после моего рождения удрала в Нью-Йорк с каким-то начинающим актером, обещавшим ей головокружительную карьеру на Бродвее.

Меня воспитывал дядюшка Эндрю Трумпер, единственный человек, с которым я могла говорить обо всем на свете, он по-настоящему меня понимал. Но вот тетушка Аделия Трумпер, жена дяди, была настоящей фурией. Ее приводило в раздражение то обстоятельство, что ей приходилось воспитывать чужого ребенка, она срывала зло, стараясь досадить мне ( виновнице ее бед ( изо всех сил.

В десять лет на меня переложили почти все дела по дому. К тому же, мне полагалось работать в семейной кондитерской «Сладости Трумперов». Гулять и играть с другими детьми мне не разрешали: тетушка считала, что я и так слишком много времени провожу за всякой ерундой, вместо того чтобы заниматься «полезными вещами». Разумеется, о таких развлечениях, как прогулки с подружками, походы в гости или праздники в честь дня рождения, которые так пышно проводились в семьях моих одноклассников, и думать было нельзя.

Но самое возмутительное было то, что Аделия ненавидела чтение, находя его крайне глупым и бестолковым занятием. Я же, как только изучила грамоту, была готова читать все, что угодно: вывески, газетные заголовки, рекламные брошюры Увы, о книжках я могла только мечтать. Тетушка считала, что читают только лентяи, которым нечем заняться, а настоящие леди должны заниматься хозяйством и стряпней. Поэтому в нашем доме не было совсем никаких книг, кроме кулинарных, только их признавала Аделия.

Злобной тетушке по наследству от ее деда досталась кондитерская «Сладости Трумперов», где, собственно говоря, и работали мы всей семьей. Аделия заведовала финансами ( кассой и всей прибылью. Дядя Эндрю ежедневно, без выходных, работал продавцом, а по вечерам ездил за продуктами для следующего рабочего дня. Я же, приходя из школы, делала домашнюю работу, которую тетушка Аделия тщательно проверяла, и бежала помогать дяде в кондитерскую. Там я выпекала и выкладывала на витрины сдобу, тщательно смазав каждую булочку растопленным сливочным маслом для блеска, убирала все помещения и старательно мыла сковороды и духовки. Часто мне приходилось подменять дядю, если он отлучался, а по вечерам и выходным в мои обязанности входило разносить свежую выпечку всем нашим соседям.

Единственной радостью были редкие вечера, когда Аделия уезжала на Семинар Домохозяек в Воррингтон. Мы оставались вдвоем с дядюшкой на целых два дня. Тогда я приходила к нему кабинет, он доставал спрятанную в сейфе книгу «Приключения Тома Сойера», и мы перечитывали ее снова и снова. А после дядюшка рассказывал о временах своей молодости и о своей главной мечте написать книгу. Он даже показывал мне кое-какие наброски и печально признавался, что из-за нехватки времени он никогда ее не закончит.

Тогда у меня и родилась мысль продолжить его дело.

Аспен, милая, говорил он, когда-нибудь ты вырастешь и напишешь книгу, которую будут читать все дети и взрослые! Я мечтаю, как открою ее и увижу надпись: «Посвящается дядюшке Эндрю», и глаза его наполнялись слезами.

Самым приятным воспоминанием моего детства был день, когда тетушка Аделия торжественно вручила мне в подарок за успешное окончание учебного года огромную энциклопедию. Я читала ее все ночи напролет под одеялом, лихорадочно проглатывая страницу за страницей.

Не помню, сколько раз я перечитывала ее, но, возможно, именно из-за этой книги у меня начало портиться зрение. В тринадцать лет я уже почти не видела без очков, что, нужно признаться, очень радовало и веселило моих одноклассников, которые тут же наградили меня прозвищем Кракозябра.