Невеста для Поваренка - страница 7
В кают-компании мгновенно воцарилась тишина.
– Кто повредил парус? Кто сдал нас пиратам? Даю возможность признаться и обещаю… быструю смерть. Иначе… – капитан Кинтаро обвел бешеным взглядом команду, – иначе, клянусь, найду и пущу крысу на килевание! А тело повешу гнить на рее!
Все молчали, только боцман Сьёк передернул плечами и кивнул на Дылду.
– Здесь все свои, кроме этого. Кто еще, как не он?
Головорез оскалился, но капитан зло рявкнул:
– И парус он тоже повредил? Не мели крысиный помет, Энрику! Он на борт взошел два часа назад!
– Кстати, а бабу когда делить будем? – жадно поинтересовался Лех, охочий не только до выпивки, но и до женских прелестей.
– А тебе на берегу шлюх мало, да? – холодно поддел его Лиса. – Девка хоть хороша собой, или так? Надо бы глянуть…
– Она не добыча, чтобы делить! – шагнул вперед Антон. – Она – моя невеста.
Дылда угрожающей тенью маячил за его спиной, готовый мгновенно выхватить кинжалы и перерезать глотку любому, кто посмеет усомниться в словах молодого господина.
– Щенок, – пренебрежительно сплюнул на пол Лиса. – На корабле принято делиться, так что…
Но лоцман не рассчитал свои силы, пытаясь толкнуть юношу. Вместо наглого сопляка на его пути возник Дылда, и здоровяк Лиса оказался мгновенно прижат к столу с приставленным к горлу лезвием.
– Прекратить! – гаркнул капитан. – Девка – груз этих двоих, которые наравне участвовали в сегодняшнем бою! Никто ее делить не будет. И чтобы я больше об этом не слышал! Не хватало еще из-за юбки пересраться!
Дылда отпустил залившегося гневным румянцем северянина, но оружие демонстративно не спрятал. Доселе не проронивший ни слова шкипер Костакис похромал к столу, на котором был разложен небогатый скарб с пиратского корабля.
– Капитан, мне все по-честному делить надобно, – тихо сказал он. – Поэтому… Что было в тайнике?
И снова в кают-компании моментально стих весь шум, а взоры обратились к мрачному Кинтаро. Тот нахмурился и покачал головой, но все-таки полез за пазуху.
– Карта ублюдка Таша, – он положил на стол обожженный по краям пергамент. – Украденная им у проклятого…
Матросы загалдели, их глаза загорелись жадным огнем.
– Та самая? – боцман Сьёк оказался у стола быстрее всех, расправляя края карты. – Крысиная? Неужто она?
– Чтоб ты скис, Дылда, – про себя пробормотал капитан. – Сглазил же! Еще и девку притащил…
Только Ирису безмятежно умывалась, не обращая ни малейшего внимания на заметавшуюся жертвенную крысу в клетке на столе. А рядом лежала заляпанная кровью и выеденная солью карта сокровищ проклятого Поварёнка… Встреча с которым однажды чуть не стоила капитану разума…
Глава 4, в которой выясняется, как вредно кушать на ночь
Юля в десятый раз поправила край одеяла, смахнула невидимую пыль с сундука, который загораживал дверь со сломанным замком, и вылила последние остатки рома на тряпицу, пытаясь оттереть пятна крови с одежды. Неизвестность и беспорядок сводили юную княжну с ума, невольно заставляя вспоминать детские кошмары. Тогда ее семья попала в немилость, и девочку отправили в поместье к родственникам, где на нее никто не обращал внимания. Она оказалась в чужом, непонятном и неправильном мире, где единственной ее опорой стал Кысей. Это он научил ее находить гармонию в странных вещах и мужество самой бороться с хаосом… Но сейчас Юля ничего не понимала. Это ведь не Кысей ее сюда заманил. Кто же послал записку от его имени? Что этим людям от нее нужно? И почему она никак не может выкинуть из головы лицо Серого Ангела с такими отчаянными синими глазами и неправильным вздернутым носом? Девушка зажмурилась и встряхнула головой. Живот сводило от голода. На балу она почти ни к чему не притронулась, кроме шоколада. Должно быть, все от голода. Надо навести порядок. Можно разобрать вещи и…
В дверь каюты постучали. Юля застыла от неожиданности. Кто это? Серый Ангел не стал бы стучать…
– Кто там? – дрожащим голосом спросила девушка.
– Капитан решил о тебе позаботиться. Ты же проголодалась?
Дверь толкнули, и сундук немного сдвинулся. В образовавшемся проеме девушка увидела поднос с бутылкой рома и нехитрым угощением: козий сыр и краюха черного хлеба. Юля невольно сглотнула голодную слюну.