Невеста для серого волка - страница 19

Рывок. Еще один.

Я перевернулась в воде и бешено задергала ногами, пытаясь вырваться. Загребла руками, путаясь в собственных волосах и юбке, что задралась уже выше головы.

Выше, выше, вперед и вверх, пока меня окончательно не затянуло на дно.

Вдох…

И снова меня уволокло вниз, в холодные озерные воды.

Обезумевшая от страха, я не знала, что делать. Бестолково металась, как пойманная в сети рыбешка. Грудь распирало – еще чуть-чуть, и в рот хлынет вода. Я захлебнусь. Утону в этом треклятом озере, а бабушка так и не дождется непутевую внучку домой.

Когда терпеть удушье стало невыносимо, до огня и белых искр перед глазами, хватка вдруг ослабла. Щупальца отпустили, и я устремилась вверх, к свету и воздуху.

Судорожный вдох. Еще один.

Я закашлялась и быстро вытерла кулаком глаза. Где берег? Куда плыть?

Прямо подо мной вдруг забулькало, заворочалось, а потом над водой показалась морда моего волка. Я вскрикнула, но в тот же миг горло сковало страхом – шею зверя оплетала жирная зеленая водоросль. Она душила его и тянула на дно, но тот рвался, утробно рыча и скаля зубы. Сдаться было равносильно смерти.

Я не думала. Было не до того. Просто кинулась к нему и изо всех сил вцепилась в мерзкое щупальце.

– Ааа!!! – разодрала его и отшвырнула прочь. – Давай, Волчок!

Мы, не сговариваясь, погребли к берегу. Благо, тело вспомнило, что когда-то я хорошо плавала. Под ногами, в мутной глубине, скользили то ли рыбы, то ли конечности ужасного чудища, что едва не сгубило нас. Казалось, я перестала дышать. Сердце билось, как полоумное.

Едва ноги коснулись берега, я подхватила тяжелую юбку и побежала. За мной, поднимая тучи брызг, мчался волк.

Обессиленные, мы рухнули в траву. Меня колотила дрожь, зуб на зуб не попадал. Я обхватила себя за плечи и рассмеялась. Из глаз потекли слезы, но я даже не думала их вытирать.

Зато горячий шершавый язык мазнул по щеке, собирая соленые капли.

– Ты спас меня, – я обхватила шею, облепленную мокрой шерстью, и зарылась в нее лицом.

Мой друг, мой добрый и хороший Волчок не испугался и бросился на помощь, хотя мог просто убежать, спасая шкуру.

Он дышал шумно, хрипло. Словно бежал без остановки от стаи охотничьих собак, что норовила разорвать его на клочки.

– Спасибо тебе, спасибо, спасибо, – шептала я, обнимая волка.

А он молчал, положив морду мне на плечо. Он не видел, как над поверхностью озера приподнялось… я даже не могла это описать. Какое-то сплетение буро-зеленых водорослей, похожее на башку с широкой пастью и двумя рыжими глазами. Чудище посмотрело на нас, а потом медленно погрузилось в воду. Затаилось в ожидании добычи.

«Лес может играть с незваными гостями, испытывать, заманивать в ловушки».

Голос тетушки Лаванды прозвучал так ясно, будто она стояла у меня за спиной.

Подул пронизывающий ветер, взметнув стайку сухих листков. Я поежилась.

– Знаешь, Волчок, нам лучше уйти отсюда.

Тот молча кивнул. Отряхнулся так, что вся вода полетела на меня, и бодро затрусил к холму. Прежде, чем последовать за ним, я бросила последний взгляд на кажущееся безмятежным озеро.

Озарение было ярким, как вспышка молнии.

Я должна найти Сердце Леса и попытаться его спасти.

Я долго смотрел ей вслед, а дождь барабанил мне по затылку. Я смотрел, как проворно она бежит по ивняку, смотрел, как перепрыгивает через ручей. Как сверкают подошвы ее башмачков и колышется тяжелый от воды плащ. Я смотрел и снова чувствовал, что живу. Чувствовал, как кровь бежит по венам, как щекочет ноздри пряный запах мокрой листвы, а мысли становятся связными.

За два года, минувшие с того рокового дня, я почти забыл, кто я есть на самом деле. Студеными ночами метался по лесу и кричал от тоски, вскинув морду к луне, рычал, пытаясь выплеснуть накопившуюся боль. Я охотился и с наслаждением рвал зубами сочную плоть пугливых оленей и глупых зайцев, утоляя голод и пачкая морду кровью. А потом, опомнившись, забивался в нору и до одурения вдыхал запах потертой кожаной перчатки, чтобы никогда не забыть место, откуда я пришел, и куда во что бы то ни стало должен вернуться.

И отомстить.

Были дни, когда мне казалось, что звериная сущность берет верх. Потерять разум и память, навсегда оставшись в волчьем обличье – что может быть страшней? Но время шло, и порой забвение казалось мне самым желанным подарком – на что мне эта память, что грузом тянет к земле? Заставляет мечтать о несбыточном, отравляет ядом ложной надежды. И тогда я хотел окончательно стать волком и волноваться лишь о том, как бы посытней набить брюхо. А после, когда черная тоска ослабляла хватку, я скулил от стыда за свое малодушие.