Невеста из Бостона - страница 17

— Нет! — закричала Сьюзен что было сил. — Не уходите! Здесь так темно! Я не вынесу этого!

— Послушайте, Сьюзен. Я не смогу вытащить вас отсюда без веревки…

— Не уходите, Чейз, я умру от страха, если останусь одна! Здесь так темно! — кричала Сьюзен.

Ужасная мысль пронзила ей мозг: а что, если он уйдет и оставит ее здесь одну умирать? Никто даже не узнает, что с ней случилось. Никто не вспомнит о ней. Разве что только Тедди. Но уж, конечно, не ее так называемая семья.

— Я понимаю, что там темно, — успокаивал ее Чейз. — Но я очень скоро вернусь и вытащу вас оттуда… — Он задумался. — Знаете что, прижмитесь к стене, и я брошу вам туда факел. Надеюсь, что вернусь прежде, чем он потухнет.

— О'кей, — пробормотала Сьюзен слабым голосом и сделала шаг назад.

— Прижмите к себе поплотнее юбку, чтобы она не загорелась. Вот, держите!

Однако горящая палка потухла так внезапно, как гаснет задутая спичка. Теперь Сьюзен не видела даже Чейза. Ее окутала кромешная тьма.

— Чейз! — крикнула она снова.

— Я здесь, Сьюзен, держитесь. Я помогу вам.

Его глубокий голос звучал так успокаивающе!

— Не уходите, Маккейн! Умоляю вас!!! Я умру, если вы уйдете!

На голову Сьюзен посыпались грязь и песок: значит, он поднялся и собирается уходить. Сьюзен подняла руку, чтобы вытереть лицо, и застонала от боли.

— Простите, Сьюзен. Вы… вы ничего себе не сломали? — спросил он.

— Нет, все хорошо… — пробормотала Сьюзен, уверенная, что, если она скажет Чейзу правду, он наверняка бросит ее одну. Он сделал так однажды, сделает и еще раз. Она будет для него слишком большой обузой, ведь теперь она идти так быстро не сможет.

— Послушайте, у меня есть идея. Я сейчас принесу ваши вещи и…

— Нет!

Сьюзен овладел леденящий ужас. Если он сейчас уйдет, он уже не вернется! Тогда ему не придется делиться с ней едой и содержимым фляги, и не придется ждать ее, и он еще, чего доброго, украдет ее драгоценности.

Господи, неужели она проделала весь этот длинный путь только для того, чтобы закончить свою жизнь здесь? Даже не сказав Тедди последнее «прощай»?

— Эй, Зеленые Глаза, не плачьте, — донесся сверху успокаивающий голос Чейза. — Неужели вы не понимаете, что без фонаря и веревки я ничего не смогу сделать?..

— Маккейн… послушайте! Я отдам вам все мои драгоценности, если вы меня спасете!

Сьюзен решила использовать последний шанс, хотя, с другой стороны, если он не станет ее спасать, драгоценности и так ему достанутся!

Он ответил так, точно не слышал ее слов:

— Сьюзен, мой план совсем не так уж плох. Я пойду схожу за веревкой и буду все время покрикивать. И вам не будет одиноко.

Что могла Сьюзен поделать? Дрожа от холода и отчаяния, она сползла по грязной стене и, обняв руками колени, приготовилась к смерти.

Чейз же поднялся и побежал за веревкой, крича при этом так громко, как только мог, чтобы приободрить Сьюзен, но сердце его билось часто-часто и он едва слышал собственные слова:

— Поглядите вверх, Сьюзен. Видите звезды? С каждой минутой их становится все больше. Вот еще одна звезда загорелась. Звезды такие красивые! И подумать только, как много их на небе! Вы слышите меня, Зеленые Глаза?

— Да! — донесся издалека слабый голос.

— Вот, я уже добрался до нашей стоянки. — Чейз быстро засунул в мешок выложенные оттуда вещи — нож, спички, веревку, схватил фонарь. — Я уже иду, Сьюзен.

И он помчался сломя голову назад к яме.

— Я здесь, Сьюзен. Как вы там? — прокричал он в черную дыру.

Нет ответа.

— Сьюзен!

Наконец послышался ее слабый голос:

— Да… я… у меня все хорошо… я так рада, что вы вернулись… я думала, вы не… Пожалуйста, посветите фонарем. Здесь так темно.

— Сейчас, принцесса Зеленоглазка. Я только открою мешок. Вот я уже взял фонарь. Вот я его зажигаю…

Он лег над дырой и посветил фонарем — его встретила черная темнота. Снизу доносились тихие всхлипывания.

— Зеленоглазка, милая, я очень скоро вызволю вас оттуда, вот увидите.

— Умоляю вас, не уходите! Я не вынесу этого, Чейз. Здесь так темно. Пожалуйста, побыстрее…

Чейз нащупал в мешке веревку, достал ее, начал разматывать. Что за чертовщина с ним происходит? Случались в его жизни вещи и похуже, но он никогда так не нервничал.