Невеста из Бостона - страница 8
Едва сдерживая слезы, Сьюзен решила пойти сначала направо, потом налево. Но вот она совершила таким образом круг — или это ей только так показалось? — но не обнаружила ничего, кроме мрака ночи.
До сих пор Сьюзен не понимала, как много значит для нее этот терновый куст. Теперь же он стал для нее всем — ведь там остались и вода, и еда, и спички.
— Почему, ну почему, я не взяла с собой ничего? — всхлипывала Сьюзен. — Я ведь могла бы сейчас сидеть около костра!
Дрожь пробежала по спине: она окончательно потерялась. Боже милостивый, теперь у нее не было ни огня, ни пищи! И отчаяние вновь охватило Сьюзен. Страх перед темнотой и одиночеством овладел ею с удвоенной силой. Потеряв последнюю надежду, Сьюзен упала на холодный песок и зарыдала. Но никто ее рыданий не слышал…
С каждым шагом Чейз все больше и больше ругал себя. Но, Боже правый, он нисколько не хотел бросать эту женщину одну в пустыне. Он, черт подери, дал ей все, что мог: половину своей воды и еды, спички, оставил даже пистолет. Что еще он должен был сделать?
Взять ее с собой!
Ему почудилось, будто кто-то произнес эти слова. На мгновение он остановился, прислушиваясь, но больше не раздалось ни единого звука. «Это с тобой от жары, Чейз Маккейн», — сказал он сам себе и пошел дальше.
— Мне же, дьявол раздери, срочно нужно в город! — проговорил он громко, решительными шагами пересекая пески. — От меня зависит жизнь людей. — Он передернул плечами так, словно отталкивал руку молодой женщины, до сих пор чувствовал он ее прикосновение.
Решив, что идет слишком медленно, Чейз значительно ускорил шаг, опустив голову и широко размахивая руками. Но он никак не мог избавиться от мысли о ее лилейной шейке, румяных бархатистых щечках, соблазнительных пухлых губках… И сколько он ни шел, всюду виделись ему ее умоляющие зеленые глаза.
Рыдания сотрясали тело Сьюзен. Казалось, прошло уже несколько часов, как она лежала на песке и громко плакала. Впрочем, в пустыне, в кромешной тьме невозможно было понять, как течет время.
Но вот наконец стоны Сьюзен перешли во вздохи, и она села на песок, собираясь с силами и стараясь правильно оценить ситуацию. С ней случилась беда — это понятно, но только слезы тут никак не могут помочь. Плача, она лишь крадет у самой себя последние силы — духовные и физические.
Дрожащими руками Сьюзен получше закутала плечи в шаль. Благодарение Богу, шаль она взяла с собой, когда собралась за дровами. Хоть какое-то утешение темной леденящей ночью. Сьюзен сидела, скрестив ноги, стараясь разглядеть что-нибудь среди густой темноты. Но как она ни напрягала глаза, так ничего и не увидела. Окружавший ее мир был черен, как чернила.
— Нужно быть храброй, Сьюзен, — прошептала она. — Еще несколько часов, и ночь кончится. Понятно, конечно, что эти часы будут тянуться мучительно долго, но все равно рано или поздно ночь закончится. Закончится, и раскаленное солнце опять будет жечь твою нежную кожицу, — ехидно захихикала она.
«Почему я говорю шепотом? Вокруг все равно нет ни души, и никто не может посмеяться над тем, что я говорю сама с собой! — подумала Сьюзен. — Впрочем, как бы я хотела, чтобы хоть кто-нибудь сейчас надо мной посмеялся!»
Она всхлипнула и начала говорить уже гораздо громче, правда, сквозь слезы и в нос:
— Подожди же, Чейз Маккейн! Рано или поздно я найду тебя, подонок…
Сьюзен почувствовала некоторое удовлетворение и улыбнулась. Никогда раньше она не произносила этого слова, но хорошо знала, в каких случаях люди его употребляют. Обругаешь обидчика — и сразу станет легче. Тем более что к Чейзу Маккейну это определение подходило как нельзя лучше. Сьюзен выкрикнула еще несколько известных ей бранных слов подряд и рассмеялась: не зря она все-таки ходила в Бостоне на пристань. Нигде не выучишься так ругаться, кроме как там.
Злоба убила в ней страх. Она просто перестала его чувствовать. А значит, нужно побольше злиться: это поможет выжить…
Внезапно послышался звук — точно хрустнула веточка. Вскочив, Сьюзен огляделась вокруг, но ровным счетом ничего не увидела. Такая темнота, если ослепнешь — мало что изменится.