Невеста на уикенд - страница 10
Надо же, какой аукцион невиданной щедрости.
Сварливая и ворчливая Настя, живущая внутри меня, так и рвется наружу, но отчего-то мне кажется, что сегодня не самое подходящее время язвить и кидаться сарказмом. Не нравится мне тон Сокольского. Даже жалко его стало, только непонятно, почему.
– Нет, спасибо, меня все устраивает. Да и мы едем не на месяц, а на пару дней, так что…
– Хорошо, понял. И да, Настя, глупо, по-моему, своего любимого жениха звать на “вы” и по имени-отчеству.
Глупо. Согласна. Но и он мне не жених, все-таки, а нелюбимый начальник.
– Давай-ка будем привыкать к “Илья”.
– Поняла вас… эм… тебя.
Даже язык не поворачивается спустя два года начинать ему ТЫкать, но иначе и правда, наша игра рискует пойти коту под хвост.
– До завтра, Илья, – даже обращение по имени застревает где-то в горле.
– До встречи, Настя, – говорит собеседник и отключается первый.
Мысли уже совершенно далеко от нового романа, поэтому вырубаю ночник и до подбородка заползаю под одеяло.
Завтра начнётся наша игра. Мне придётся быть той ещё лицедейкой и как можно убедительней врать, глядя прямо в глаза незнакомым людям.
Ужасно. Но как ни крути – он мой шанс вылезти из этой ямы, и я его не упущу. Как бы сильно я не ненавидела Сокольского.
А ненавидела ли? – язвит подсознание, и мне даже пришлось прицыкнуть на саму себя. Естественно! А как иначе! Если один его взгляд поднимает внутри такую волну раздражения, что я начинаю трястись вся. Это ненависть. И ничего, кроме нее!
С такими боевыми мыслями я и упала в объятия Морфея, совершенно позабыв завести будильник.
Звонок. Противный и протяжный. Ну, нет, ещё пять минут.
Накидываю на голову подушку и игнорирую звонящего.
Сообщение. Второе. Третье.
Пик-пилик, да пик-пилик.
Черт!
Нащупываю руками мобильный и вообще вырубаю его к чёртовой бабушке.
Ненавижу жаворонков. Терпеть не могу бойких людишек, что утром просыпаются с улыбкой и утверждают, что только ранний подъем сулит продуктивный день. Ничего подобного.
Только моё сознание начинает медленно уплывать в небытие, как снова звонок. Только теперь уже дверной.
– Да что происходит-то! – выползаю из-под подушки и, засунув ноги в тапки, шуршу по коридору в сторону двери. А пока иду, мозг приходит в себя, и шаги становятся медленней, потому что я, кажется, догадываюсь, кто этот противный жаворонок.
– Загорская! – стучит в дверь Сокольский и грозно повторяет мою фамилию с протяжным "р".
Ай-ай.
Бросаю взгляд на часы. Начало девятого. Блин-блинский!
Трясущимися руками открываю дверь и натыкаюсь на пылающие яростным гневом чёрные глаза начальника.
– Я же сказал – в восемь. В ВОСЕМЬ, Загорская!
Да что его на моей фамилии-то так переклинило. Я прекрасно и с первого раза поняла.
– Я… эм… телефон… он… в общем, я проспала.
– Пулей собираться, и через пятнадцать минут чтобы сидела у меня в машине! – бросает безапелляционно и, заложив руки в карманы песочных брюк, припускает вниз по лестнице, сверкая своим внушительным размахом плеч, обтянутых белой рубашкой.
– Настя! – резко оборачиваясь, рявкает Сокольский, улавливая мое замешательство, я аж подскочила от неожиданности.
– Бегу я, бегу! – хлопаю дверью, унимая бешено колотящееся сердце, и, ловя баланс, на трясущихся ногах спешу в спальню.
И что это я так залипла на его спине? А ягодицы? Боже, какие… СТОП. Стоп, стоп и ещё раз стоп! Какие ягодицы, Настя?
Ерошу руками волосы и машу головой, вытрясая оттуда всякие лишние мысли.
Собираться, надо собираться.
Со скоростью света летаю по спальне, скидываю в сумку самый минимум вещей. И то, скорее так, чтобы рядом было что-то привычное и дешевенькое. Так как дорогих и брендовых шмоток Сокольский вчера накупил столько, будто он меня на месяц увозит, не меньше. А это уже своё, родное. Например, любимая хлопковая розово-голубая пижамка с барашками и маска для сна, без которой не могу. Так же скидываю свою щётку, станок, очки и зачем-то кидаю любовный романчик. Может, удастся выкроить для себя минутку и зависнуть на пляже под зонтом. Хотя верится в это с большим трудом.
Быстро приняла душ, волосы даже не стала сушить и, натянув джинсы с футболкой, вылетаю из подъезда ровно в половину девятого. Резво заскакиваю в салон джипа начальника, который, облокотившись на опущенное стекло, смотрит на меня убийственно спокойным взглядом. А потом говорит таким же убийственно спокойным голосом: