Невеста — такая работа - страница 14
Витор, не стесняясь, грязно выругался на тролльем. Началась «веселая» жизнь.
Алиса проснулась утором практически счастливая. Вместо обычных кошмаров ей приснился дворец в облаках, залитый лучами яркого солнца, с ажурными арками: мозаичными стеклами и прекрасным садом, разбитым перед входом. Что бы это ни означало, но сон оставил после себя ощущение легкости и безмятежности.
«Родственники, — вспомнила Алиса, и легкость испарилась сама собой, забрав под ручку безмятежность, — на сутки раньше. Не удивлюсь, если уже приехали».
В анкете о родственниках писалось крайне скупо: то ли три, то ли четыре сестры, два брата, тетушки и дядья, большая часть — приживалы при довольно состоятельной и относительно щедрой матери Витора. Она якобы была счастлива во втором браке. При этом оба мужа не описывались и даже не упоминались. Вообще, конечно, ситуация с семейством Витора была более чем туманная. Из всего написанного Алиса выяснила только одно: родственников много, Витор их терпеть не может.
Легкий завтрак — каша-размазня, свежие овощи, пара хлебцов и ягодный морс — ушел на ура. Вызвав служанку, Алиса тщательно вымылась в местном варианте ванны — железном чане, налив предварительно в него ароматизирующие масла.
Платье, длинное, закрытое, светло-зеленое, с переливами, идеально подчеркнуло ее фигуру, золотой кулон в декольте приковывал взгляд и к себе, и к груди, открытые руки демонстрировали белизну кожи. Подведенные черным глаза, красная помада на губах, кожаные зеленые туфли на высоком каблуке — Алиса была готова блистать в высшем обществе.
— Госпожа, — еще одна служанка заглянула в спальню, почтительно поклонилась, — господин просит вас спуститься в гостиную.
Алиса величественно кивнула. В гостиную, так в гостиную. Осталось только узнать, где она, та гостиная.
В сопровождении той же служанки Алиса медленно спустилась по лестнице, процокала каблуками по каменному полу первого этажа и остановилась у тяжелой деревянной двери. Ну что ж, пора была проявить себя во всей красе. Как они и договаривались с Витором, она будет играть наивную восторженную провинциалку.
Наклеив на губы одну из глупых улыбочек, Алиса дождалась, когда служанка распахнет перед ней дверь, и влетела в помещение с криком:
— Дорогой, у нас гости, а ты не предупредил?!
В шумной до того комнате мгновенно повисла кладбищенская тишина.
Глава 12
Мне бы женщин, мне бы кружку,
Табачка бы мне понюшку!
Им готов служить всегда -
Хоть до Страшного Суда.
Для меня желанней рая
Эта Троица святая.
Джон Китс. «Мне бы женщин, мне бы кружку»
Темно-синий камзол Витору не шел. Ему вообще не шла торжественная одежда. Вот широкие штаны и такого же размера рабочая рубашка — дело другое. Но пришлось переодеваться и хромать на встречу с дражайшими родственниками.
Каблуки черных кожаных туфель, один выше другого, громко цокали по каменному полу, передавая боевой настрой своего хозяина. Выходя из спальни, Витор с сомнением покосился на пробирку с успокоительным, приготовленную со вчерашнего дня, но пить не стал. И теперь, подходя все ближе к гостиной, в которой набилось множество по сути чужих ему существ, он жалел о принятом решении. Нужно было все же выпить. Сейчас не так нервничал бы.
Небольшая комната, обставленная скудно, старой пошарпанной мебелью, была забита народом. Мужчины, женщины, дети — все они громко переговаривались между собой, кидали друг на друга многозначительные взгляды, внимательно, с особым тщанием, осматривали обстановку. Витор видел жадность в их глазах и как будто читал мысли: «Ах, если бы все это принадлежало мне!»
— Сын! — первой его заметила мать, голубоглазая шатенка среднего роста, располневшая со временем, но не потерявшая свой привлекательности. — Не стой в проходе! Заходи! Мы все давно тебя не видели!
«И еще столько бы не увидели, если бы не проклятая, никому не нужная женитьба»,
— мрачно подумал, переступая порог, Витор.
Внимание родственников, практически всех, сразу переключилось на него. Их одежда выглядела не настолько нарядной и качественной, чем его. Сестры и старшие племянницы тут же начали обсуждать ткань, детей заинтересовали необычные яркие пуговицы. Мужчины… О, в их глазах Витор видел и презрение, и гнев, и чуть ли не ненависть — давно знакомый ему клубок чувств.