Невидимая нить - страница 18

- Его привез музею выпускник нашей школы Георгий Шкатулко, - объяснил Ванькевич. - Сейчас он помощник капитана теплохода. Он вот и эту карту нарисовал.

Иван Павлович достал лист ватмана, развернул перед ребятами, и они увидели знакомые очертания Австралии, скученные острова вокруг нее и красную жирную линию, обогнувшую их зигзагами.

- Это их маршрут, - объяснил Ванькевич. - Вот где был наш Жора Шкатулко, где нашел этого рака, - задумчиво произнес Иван Павлович. - Для меня это очень ценный подарок. Если где-то в южных тропиках работает наш выпускник и думает о школе, где он учился, значит, мы его учили не зря.

Генка и Мишка поблагодарили учителя, заверили, что свою книгу они обязательно отдадут музею, и пошли домой.

Дождь давно перестал. Солнце уже поднялось выше деревьев. Но земля была еще влажная, на гравийке блестели лужи. Ехать было легко и приятно.

- Стоп! - вдруг крикнул Мишка, когда они уже выехали за деревню, и резко затормозил. - Я все думаю о раке и о карте. А там же была нарисована жирная буква N. Норд! Север! Понимаешь? А вдруг и на книге в метке это не номер, а норд. Норд десять дробь один. Представляешь? На север от метки десять… метров. Шагов или саженей… А, Генка?

- А что? - обрадовался тот. - Номер действительно тут ни к чему. А вот норд - это уже что-то. Да и талант уже о чем-то говорит: двадцать пять килограммов серебра. Представляешь?

- Да не совсем, - ответил Мишка. - Александр Македонский и мы. Это же тысячелетия…

- Ну а серебро осталось серебром. А чтобы не терять время, завернем на озеро.

Высокая трава у озера, ягодник, кустарники были в дождевой росе. Оставив велосипеды, друзья, выбирая до-рогу посуше, побрели к тому необычному муравейнику. Пока добрались, промокли насквозь.

У муравейника они остановились и стали наблюдать за работой насекомых. А для тех словно и не было дождя. Они деловито сновали вокруг своего жилища, хожеными и перехоженными дорожками тащили строительный материал, пищу, а то, казалось, просто бежали куда-то без дела.

- Значит, норд, - сказал Генка. - Это в какую сторону?

Мишка осмотрелся, взглянул на солнце, на поросший мох на стволах деревьев и уверенно протянул руку:

- Чуть правее, вот сюда.

Генка отмерил десять шагов в указанном направлении и оказался в густых зарослях ежевики и крапивы.

Ожегшись и исколовшись, но ничего приметного не заметив, вернулся к Мишке.

- Лишь ежевика да крапива. Будем копать?

- Ты что? - не согласился Мишка. - Мы же ничего не знаем. Давай обсудим сначала. Я уверен, что клад, если он действительно есть, где-то здесь. Видишь, словно холмик приподнимается там. Он, наверное, был и раньше среди болота. Кому взбредет в голову, что здесь клад? Но у нас еще остался знак - дробь один. Что он обозначает? Глубину клада? А может быть, какой-нибудь вариант? Вот накрутили петлей, будто без них нельзя было спрятать.

- А если надо было кому-то поручить забрать клад? Но так, чтобы никто посторонний, вроде нас с тобой, не догадался? Поэтому петлял, как заяц от погони.

- А мы его перехитрим! - воскликнул Мишка. - Знаешь что? Я сделаю кладоискатель. Ну вроде миноискателя. Вдруг получится?

- Ты-ы? - удивился Генка.

- Миноискатель работает по очень простой схеме. Кстати, стереонаушники у меня дома есть. Поможешь?

- Мишка! - закричал Генка. - Ты - молодец!

Где-то на северной стороне озера считала чьи-то годы кукушка: ку-ку! ку-ку! Но ребята о годах не думали. У них были свои заботы.

Генку, крепко задумавшегося, кто-то легонько тронул за плечо. Он вздрогнул и повернулся. Рядом стояла бабушка.

- Пошли кушать, внучек.

- Подожди, бабушка. Скажи сначала, почему деда Михая в деревне не любят? Разве он плохой человек?

- Ну как тебе объяснить, - ответила Матрена Яковлевна. - Человек вроде неплохой. Но жадный очень. Вот после войны возьмем. Все были голодные, холодные. Я, знаешь,внучек, как хозяйство разводила после войны? За двадцать верст ходила, чтобы выменять на ожерелье и десять метров холста маленького поросеночка. А за кожух, который сейчас вон в какой моде, - всего-навсего курочку да петуха давали. А зерно, стыдно сказать, горстями воровала, чтобы огород засеять. И потихоньку, помаленьку обжились, а затем и вовсе стали не хуже других жить. А он? Люди голодные, нищие, а у него меда полно, коровы, свиньи… Так за полстакана меда он три шкуры сдирал с соседа. А зачем тогда нужен был мед? Только на лекарство. Вот и получалось, что богател он на чужом горе. За что же его любить? Может, жизнь его и наказала страшно. Жена умерла, дочь отреклась. А потом на пчел какой-то мор напал, все извелись. Корова в болоте утонула. Никто в этом не виноват, а Михай ожесточился на людей…