Невидимое оружие - страница 6

Сакач отбросил бумагу. Летчик-истребитель и фабрикант, агент и секретарь оперной знаменитости — сам черт тут ногу сломит! За что ухватиться? Он распахнул обе створки окна, разделся, лег и как убитый проспал до следующего полудня.

Проснувшись и постояв четверть часа под холодным душем, Сакач выпил стакан фруктового сока — не рискнул тревожить сердце чашечкой кофе. В утренних газетах никаких известий, касающихся Раджио, не было. Сакач пообедал в ближайшем ресторанчике и ровно в два часа постучал в кабинет Гере.

— Ничего подозрительного в прошлом Раджио я не усмотрел. У тебя что-нибудь есть? — спросил он, когда Гере пробежал глазами его доклад.

Тот пожал плечами и постучал по бумагам.

— Значит, ничего заслуживающего внимания?

— Заурядная биография вундеркинда. То, что он суеверен, понятно, как бы он ни пытался это объяснить. Религиозный, как все итальянцы.

— Ты имеешь в виду день Бианки?

— Да. Впрочем, как знать…

— Ну, а второй вопрос? — перебил его Гере. — Кого нужно будет охранять в Сегеде?

— Если наши догадки верны, речь может идти лишь об одном человеке: об Ондре Хрдличке, который на прошлой неделе прибыл на выездную сессию биологов и намерен посетить Сегед. Этот Хрдличка…

— …этот Хрдличка в прошлом году не получил визы на въезд в США, так как осмелился во всеуслышание заявить, что располагает статистическими данными о среднем уровне интеллектуального развития африканцев. По его мнению, жители Африки ничуть не уступают американцам.

— Во время войны Хрдличка бежал от Гитлера из Братиславы во Францию.

— …и принимал участие в движении Сопротивления. Я надеюсь, мы не ошиблись. А теперь, Имре, тебе следует отдохнуть. Завтра мы подробно обсудим твое задание в Сегеде. Кто тебе понадобится?

Вскоре после этого Сакач, выполняя приказ Гере об отдыхе, звонил в дверь Гонды.

Его взору предстала обычная картина: Шари в рабочем комбинезоне возилась с пылесосом, Петер, зажав во рту длинный свисток, на корточках сидел на ковре. Напротив него со скучающим видом горбился Оттокар.

— Он неизлечим, — заметила Шари, снова берясь за ручку пылесоса. — Оттокар абсолютно лишен музыкального слуха, даже Вагнер не вызывает в нем никаких нервных реакций…

Выбросив свисток изо рта, Петер перебил ее.

— Ты преувеличиваешь! Уши Оттокара явно чувствительны. Особенно к верхним регистрам. Стоит ему услышать «Арию с колокольчиками», как он начинает делать такие движения, будто у него расстройство кишечника.

— А может и в самом деле расстройство?

Этот семейный дуэт всегда оказывал на Сакача благотворное действие — в доме друзей он полностью отключался от повседневных забот.

— Ничего подобного! Но на высокие звуки, по-видимому, Оттокар реагирует, поэтому я и перешел на более высокие частоты.

Петер сунул свисток в рот и дунул. Никакого звука не последовало, однако Оттокар мгновенно повернулся и с невероятной быстротой бросился к спасительным кистям пледа.

— Ультразвуковый свисток?

— Отдаю должное вашей проницательности, сэр, — засмеялся Петер. — Но, пожалуй, сейчас я переборщил. Когда я тихонько свищу, Оттокар сразу подходит и начинает, переваливаясь, семенить вокруг меня, потому что знает: после свистка он получит какое-нибудь лакомство. Отсылаю тебя к Павлову… Эй, зверек, вылезай! Оттокар! Теперь я должен его покормить. Шарика, у нас остались вафли? — И, не ожидая ответа, Петер выбежал в кухню.

Шари выключила пылесос и села.

— Вчера Пети заставил купить целый ящик вафель для мороженого. Пришлось весь город обегать. Меня всюду принимали за частницу и требовали предъявить разрешение на кустарное производство… Пусть развлекается, скоро ему наскучит.

— Вы говорите о Петере, словно бабушка о проказливом внуке.

— Бабушка? Вот она, наша бабушка. Вернее, не бабушка, а прапрапрабабка. Видите? — Она показала на висевшую над письменным столом картину. — Кроме Ласло Паала у нас теперь есть и это полотно. Мы получили его от мамы — еще один свадебный подарок. Позвольте вам представить Агату Корнелиус. Если не ошибаюсь, в тысяча пятьсот сороковом году ее похитили турецкие разбойники. И она ночью одна с саблей в руках отбилась от них, переплыла Дунай…