Невидимое зло - страница 53
Кэролайн была на несколько лет моложе Тодда. Такая же хрупкая, с похожими на него чертами лица. Однако ей недоставало его уверенности в себе. На ней были кремовые брюки и шелковая блузка, и, если не считать неброских, но дорогих сережек, в ее внешнем виде ничего не указывало на то, что она замужем за миллиардером. Она оставила дома девятимесячную дочку и собиралась провести в Англии всего пару дней, а потом вернуться обратно. Ей очень хотелось повидать Тодда и подержать его руку, даже если он и не мог этого видеть.
За столом наступило молчание, и все смотрели на Ким с сочувствием. Официант, воспользовавшись паузой, принял у всех заказ. Ким была мужественной женщиной, через минуту она взяла себя в руки.
— Я читала в газете, что вы подали заявку на покупку «Таймс», — обратилась она к Корнелиусу. — Автор статьи считает, что шансы очень велики. Наверное, это очень здорово.
Корнелиус помолчал, но решил проявить уважение к желанию Ким сменить тему и перевести разговор в более безопасное русло.
— До этого еще далеко, — сказал он. — Ивлин Гилл — серьезный противник, и его нельзя недооценивать. Но ты права: владеть «Таймс» — это нечто совершенно особенное. Я очень надеюсь, что Тодд сможет разделить с нами триумф. Я никогда не мог понять, почему он решил уйти из газетного бизнеса.
— Разным людям нужны разные вещи, отец, — заметил Эдвин.
Корнелиус не обратил на его слова никакого внимания и продолжал пристально смотреть на Ким.
— Эдвин прав, — согласилась она. — Тодд всегда поступает по-своему. — Она улыбнулась Корнелиусу. — В этом, думаю, он очень похож на своего отца. И ни вы, ни я не сможем этого изменить.
— Наверное, — нехотя признал Корнелиус, не скрывая разочарования.
— Это ведь самое крупное ваше приобретение после «Гералд»? — спросила Ким. — А оно было когда? В 1988-м?
— Да, — улыбнулся Корнелиус. — Эта сделка превратила «Зейл ньюс» из южноафриканской компании в международный концерн. А «Таймс» завершит начатое и станет настоящим флагманом, которым можно только гордиться.
— Наверное, тогда пришлось совсем туго, — заметила Ким. — Как я поняла, та сделка была принципиальной для выживания.
Во взгляде Корнелиуса была настороженность.
— Это Тодд тебе сказал?
Ким не ответила и опустила глаза, разыгрывая смущение, что невольно проговорилась об откровенности мужа. Кальдера поразило, как ловко она прощупывала Корнелиуса.
— Отрицать это сейчас не имеет смысла, хотя, думаю, мир даже не догадывался, насколько близки мы были к банкротству. Типичная история с бросовыми облигациями. Нужно все время покупать нечто еще более крупное, чтобы расплатиться по старым долгам. Когда в 1988 году фондовый рынок рухнул, вся карусель неожиданно замерла на месте, и многие люди по инерции полетели с нее во все стороны. И мы бы оказались среди них, не будь покупки «Гералд». После этого мы стали гораздо осторожнее.
— У вас в «Зейл ньюс» осталось не так много южноафриканских газет, — сказана Ким. — Мне всегда было интересно почему. Я знаю, что в 1980-х годах вам пришлось их продать, чтобы не отпугнуть американских инвесторов, но теперь-то никто не мешает купить одну или несколько?
— Это узкий раздробленный рынок с очень высокой конкуренцией, — вставил Эдвин.
Корнелиус снова проигнорировал его слова.
— Я оставил Южную Африку в прежней жизни, — пояснил он. — У меня американский паспорт, американская жена, а время я провожу либо здесь, либо в Америке. Но не в Южной Африке. — Он взглянул на Ким. — Молю Господа, чтобы тебе никогда не пришлось испытать это на собственном опыте, но смерть супруга заставляет на многие вещи взглянуть по-иному. Ты начинаешь понимать, что именно имеет для тебя ценность. В моем случае это была семья. — Он улыбнулся Кэролайн и Эдвину. — Но не страна.
Ким сделала над собой усилие и сдержалась, хотя аналогия с Тоддом была очевидна. Но Кальдер видел, что она не собирается сдаваться и хочет узнать больше.
— А вы размышляли об отъезде еще до смерти Марты?
— Да, размышлял. Тебе известно, что я был последовательным противником апартеида со своей самой первой газеты, которую купил в 1962 году. Но с середины 1980-х меня начато тревожить то, что случится, когда режим действительно падет. Полиция стала применять все больше насилия, и АНК тоже. Начались мятежи, мой брат подорвался на мине, а потом Марта… — Он вздохнул. — Потом они добрались до Марты. Если бы только я настоял на том, чтобы уехать на несколько месяцев раньше!