Невинная пленница - страница 4

«Девочка созрела…».

Как гимн звучит в голове мотивирующая песня Земфиры.

В доказательство того, что я – отныне свободная, взрослая личность, я перекрасила волосы в розовый цвет и сбежала с подружками на рок-концерт бродячих музыкантов.

Это был бунт. Протест. Чтобы позлить папашу-тирана, который распланировал мою жизнь от и до. По своему вкусу.

– Новый стиль, – хвастаюсь я, тряхнув малиновой шевелюрой.

Глядя в тёмно-карие глаза хладнокровного диктатора, глядя на то, как его лицо рекордно быстро наливается краской, а на виске начинает пульсировать жилка, делая папу похожего на бешеного пса, я отчего-то быстро теряю смелость.

Нет, не вышло.

Лишь в мыслях я оказалась смелой.

На деле же – попустилась.

Не смогла дать отпор. Увидев страшнючие глаза отца, я моментально сжалась в клубок.

Ненавижу скандалы. Он всю жизнь меня подавляет. Я не люблю, когда на меня повышают и голос, болезненно воспринимаю конфликты.

Седые брови сдвигаются на переносице, руки сжимаются в кулаки, а ноздри как у быка раздуваются.

Всё. Мне конец.

Сейчас начнётся извержение вулкана.

Много гадостей на меня выльется.

Отец открывает рот, набирая побольше воздуха, и орёт:

– Дрянь! Ты в своём уме? Ты что наделала?!

Глухой стук. Он яро топает ногой, насквозь прожигая меня своей властной энергетикой.

– Этот ужас навсегда? – за волосы меня хватает, грубо их сжимает. – Мочалка. Гадость! Кто позволил? – грубо от себя отталкивает. Я почти бьюсь затылком об стену, начинаю молиться.

Кошмар. Я разбудила дьявола. Сейчас мне не поздоровиться.

– Нет, па, – лихорадочно машу руками, пытаясь оправдаться, – это оттеночный шампунь. Он смывается моментально.

Морщины на вспотевшем лбу слегка разглаживаются.

– Больше никаких посиделок с подружками. Ты на самоизоляции. Живо, в ванную пошла! Молись, чтобы тебе удалось смыть с себя этот кошмар и будь готова.

– К чему готова? – нервно сглатываю, предчувствуя что-то ужасное.

– Ты должна ему понравиться, – цедит отец, надменно скрещивая руки на груди, вздёргивая вверх подбородок.

– Кому понравиться? – не понимаю.

Старый сыч задумал очередной прикол. Против меня. Чтобы окончательно подавить мою личность и сделать для себя послушную дочь-рабыню. В угоду ему.

– Жениху. Я уже всё решил. Завтра мы идем в ресторан. Завтра ты познакомишься со своим будущим мужем.

– Что?!

Я почти мёртвым кулем на пол валюсь от шокирующего заявления.

– Да, Анастасия Соловьёва. Скоро ты выйдешь замуж за моего хорошего друга. Ваш брак должен сплотить две очень хорошие семьи.

– Нет, папа, нет! Ты что серьёзно? Скажи, что ты шутишь? – почти на колени перед бездушным деспотом падаю, умоляя. – За кого? – хнычу, кусая губы от щемящей обиды.

– За моего хорошего партнёра и очень успешного бизнесмена Ярослава Юсупова.

– Но я не знаю его! Не видела ни разу в жизни!

– Этот брак – наше спасение. Ты в курсе, что мы погрязли в долгах?

Отрицательно качаю головой, глотая подступающие едкие слёзы.

– Теперь знаешь. Этот брак вытянет нас из долговой ямы. Юсуповы – влиятельные бизнесмены. Ты станешь женой уважаемого человека и должна этим гордиться.

– Но па…

– Цыц, – за шею меня хватает, затыкая рот грубой руганью. – Не зли меня, Настасья, я сегодня не в духе. Я уже всё решил. Всё сказал. Решение не оспаривается. Ты будешь делать так, как я велю. Запомни. На. Всю. Жизнь.

Отец отталкивает меня от себя. Не устояв на ногах, я всё же падаю коленями на пол, больно ударяясь. Опускаю голову вниз. Стою перед ним, как смертник перед виселицей.

Да. Мой отец… мой палач.

– Сейчас ты немедленно шуруешь в ванную и смываешь со своих прекрасных волос эту малиновую дрянь. Намарафетилась как лесбиянка! Наше чучело на даче и то лучше выглядит, – отвратно хмыкает. – Ну, что ты там хнычешь? Ты только посмотри на кого ты похожа, Анастасия! Ты ведь моя принцесса, моё украшение. Не даром я нарёк тебя Анастасией. В честь княжны Анастасии Романовой. Я воспитывал тебя, как королеву, давая тебе всё самое лучшее. Ты ни в чём не нуждалась. У тебя были самые лучшие, самые дорогие игрушки. Шмотки. Цацки. Безделушки. Средств на свою единственную дочурку я не жалел. Настал тот момент. Момент расплаты. За добро платят добром – народная мудрость. Если не согласишься – завтра мы можем стать банкротами и пойдём по миру с протянутой рукой. Умрём в нищете. И это… – он приседает на корточки напротив меня, большим пальцем правой руки вздёргивает вверх мой подбородок, смотрит точно в глаза, – останется на твоей совести.