Невинность на продажу - страница 9
– Мне уже сделали плохо! Я не хочу тут быть…
Из горла вырвалось судорожное рыдание. Она отчаянно боялась – прежде всего неизвестности. И снова стало тошнить от этого испепеляющего кошмара.
– Неужели вы здесь по своей воле?
– Да. Мы – да. Хотя, тоже когда попали сюда, совсем не хотели здесь оставаться.
– Почему остались?
– Потому что уйти отсюда можно не сразу.
– Что значит, не сразу? Через сколько я смогу?
– Когда Паоло разрешит.
– Да какое он имеет право?!
– Марин… успокойся. Он всё расскажет тебе сам. Что ты должна будешь сделать, чтобы уйти. Если в итоге захочешь, конечно.
– А почему ты здесь остаёшься?
– Потому что мне это нравится. И потому что мне платят очень хорошие деньги.
– А как же друзья, родные, близкие?
– Никто не запрещает мне с ними встречаться. Не часто, конечно, но я не жалуюсь.
Марина закусила губу, снова возвращаясь к постели. Может, когда она снова увидит Паоло, сможет уговорить его её отпустить? Эти девушки здесь находились по своему желанию, но она-то совсем не хотела оставаться тут. Он сказал, что они занимаются эскорт-услугами, а она в этом ничего не смыслила. Всё, что она позволяла себе за все девятнадцать лет жизни – несколько поцелуев и петтинг.
Забравшись на кровать прямо в обуви, Марина обхватила колени руками и уткнулась в них лицом. Если этот чёртов Паоло сам должен будет рассказать о том, что она должна сделать, чтобы получить свободу, она просто обязана донести до него, что совершенно ему не подходит. И пообещать, поклясться, что ничего никому не скажет, когда выйдет отсюда.
Впрочем, наверное, она слишком наивная, если верит в то, что это сработает.
***
– Принеси кофе.
Отдав этот короткий приказ Тине, Паоло откинулся на спинку кресла и задумчиво потёр подбородок. Мысли вертелись вокруг Марины, которую несколько минут тому назад он оставил в предназначенной для нее спальне. Стоило признать – эта девчонка его удивила. Хотя бы тем, как неожиданно шлепнулась к его ногам и даже не по той причине, по какой он видел женщин перед собой на коленях обычно. Хотя мысль об этой крошке, делающей ему минет, возбуждала неожиданно сильно. А ведь его уже давно было не удивить ничем подобным. Он был развращен и пресыщен настолько, что почти никогда не занимался обучением девочек лично – для этого в агентстве тоже имелись специальные люди. Но для Марины собирался сделать ещё одно исключение. Впрочем, только при условии, что она того действительно заслуживала. А так это или нет – он непременно выяснит, как только та очухается после своего эффектного обморока в стиле благородной девицы девятнадцатого века.
Возможно, ему стоило бы обойтись с ней помягче. Дать время привыкнуть к этому месту и к нему самому, попытаться обаять ее, чтобы та нелёгкая доля, какую он ей определил, показалась девчонке не такой уж и плохой. И, по большому счету, так оно и будет в действительности. Потому что он знал женщин в совершенстве. Знал все чувственные точки, знал, как пробудить желание в каждой. Он играл с женскими телами, точно искусный музыкант, способный извлечь из инструмента ровно те звуки, что хотел слышать. И даже если поначалу Марине покажется все это отвратительным, неминуемо настанет момент, когда разбуженная чувственность возьмёт верх над стыдом и прочими никому не нужными чувствами.
– Твой кофе, – сказала Тина, входя в кабинет и ставя перед ним чашку с дымящимся напитком, от которого шел пряный, чуть горьковатый аромат. Он проследил взглядом за тем, как секретарша усаживается на край его стола, кладет ногу на ногу заученным, хорошо отточенным движением; как улыбается ему насквозь фальшивой улыбкой, которая давно не была способна его обмануть. И он прекрасно знал, что, красуясь сейчас перед ним, она преследует какую-то цель.
– Ты оставишь эту девчонку? – поинтересовалась она, и Паоло, сделав неторопливый глоток, ответил ей скучающим тоном:
– Ты становишься предсказуемой.
– И все же?
– Странный вопрос, тебе не кажется? Ты же знаешь, что в «Paradiso» не приглашаются все подряд. И что отсюда никто не выходит раньше, чем сыграет свою роль. К чему эти идиотские уточнения?