Невинность с секретом - страница 50

— Перебирайся внутрь, — опуская кнут, сухо приказывает он. — Не хватало, чтобы тебя заметили стражники. Тихо сиди!

А то я не знаю! Я прыгаю в карету и, спрятавшись между двумя мешками, пахнущими бумагой, сладкими чернилами и воском, затаиваю дыхание. Карета останавливается, слышится короткий разговор, затем движение возобновляется. Я почти засыпаю, покоряясь мерному покачиванию, когда всё снова замирает.

Насторожившись, я жалею, что не прихватила даже простого кинжала. Всё же это не мой мир, где у каждого есть телефон и помощь можно получить почти всегда и везде. Здесь женщина слабее котёнка, а королевствами правят жестокие законы.

— Эй, как там тебя. Выходи!

— Лицина я, — отзываюсь, но выбираться наружу и не думаю. — Зачем выходить?

— Я поворачиваю в другую сторону, — ворчит недовольно. — Во дворец короля мне недосуг ехать. Так что отдавай золото и проваливай!

Я мучительно размышляю, задумал ли кучер что-либо. Оглядываюсь в поисках хоть какого-нибудь оружия, когда он добавляет:

— Или вернуться и рассказать стражникам о твоём тайном поручении?

— Выхожу, — поддаюсь на шантаж.

Вижу, что почтальон освободил из упряжи одну лошадь.

— Седла нет, так доедешь, — прячет он взгляд, передавая мне поводья. Протягивает руку:

— Конь денег стоит. Два золотых, как обещала.

Вздыхая, отдаю ему монеты. Терпеть не могу ездить верхом, но даже без седла это намного лучше, чем пешком. Когда почтовая карета растворяется в темноте ночи, оглядываюсь на громаду замка принца.

— Ну что же, — шепчу. — Всё равно другого выхода у меня нет.

И тут вижу в небе над дворцом тёмный силуэт — будто огромная летучая мышь бесшумно парит в сиянии звёзд.

— Дракон!

Наверное, это иен Вудраф решил размять крылья. Боясь, что зрение у этих существ лучше, чем у людей, забираюсь на лошадь и, понукая её, направляюсь по дороге. Надеюсь, что доеду до замка хотя бы к утру и не развалюсь на части, но через полчаса всё тело начинает ломить.

Зато боль помогает сражаться с дремотой, отвлекает от голода — я снова забыла поесть!

Каждый шорох заставляет меня вздрагивать — я опасаюсь разбойников и боюсь волков. Не зная, какие в этом мире живут хищники (кроме драконов), размышляю о богине Имори. Прародительница драконов, в честь которой люди устраивают балы.

Воображение рисует высокую красивую женщину с белоснежными волосами и золотыми глазами… У незнакомки нежные пухлые губы и милая ямочка на подбородке. Такая же, как у Тагела! Миг, и Имори превращается в высушенную беззубую старуху, которая шепчет: «Леди-воин, подари мне надежду.», — а я вздрагиваю и, стряхнув одолевшую дремоту, едва удерживаюсь на лошади.

В предрассветных сумерках вижу в нескольких шагах впереди закутанную в длинный плащ неподвижную фигуру и судорожно натягиваю поводья.

Сердце пропускает удар, когда я понимаю, что от незнакомца, как в фильмах ужасов, отходят полупрозрачные волны чёрного тумана. Они не похожи на змей торна иен Огаута, но.

Ещё один колдун?!

— Кто вы и что вам нужно? — спрашиваю громко и радуюсь, что голос мой не дрожит.

Кто ты?

Холодею при шершавом, будто наждачная бумага, звучании голоса. Понимаю, что он скорее мужской, и уверяюсь, что передо мной колдун. Возможно, это торн иен Вудрафа.

— Служанка, — отвечаю спокойнее и интересуюсь со всем участием: — Вы заблудились, торн?

— Знаешь, кто я?

Кажется, он даже радуется этому, но я настораживаюсь и невольно натягиваю поводья, лошадь делает пару шагов назад.

— Боишься меня? — следует новый вопрос.

— А надо? — настораживаюсь я.

— Это зависит от того, кто ты на самом деле. — Похоже, ему действительно это интересно.

Потому что он делает шаг, и пространство вокруг торна колышется, как тёмное полупрозрачное желе. И я вдруг понимаю, что и сама фигура не так уж плотна, как казалось в первый миг.

— Вас здесь нет, — шепчу, снова заставляя животное отступить от опасного типа.

— Кто ты, женщина? — Голос торна звенит металлом. — Как можешь видеть меня? Как смеешь обращаться так, будто я твой вечный слуга?

Сердце моё колотится как сумасшедшее. С каждым шагом фигуры в чёрном я всё сильнее дёргаю поводья, пока лошадь не вздымается на дыбы. Передние ноги животного рассекают воздух в том месте, где я вижу торна.