Невиртуальная реальность - страница 7
– Сорок второй на связи, – Офер прокашлялся.
– Когда на Четвертом верблюде?
– Через 5 маленьких, – лейтенант покосился на водителя и добавил, – с Божьей помощью...
Максим представил, как сейчас возле палатки координационного центра собрались все свободные и не спящие, покидав карты и нарды, внимательно вслушиваются в происходящее. Не раз Макс стоял в этом кругу сопереживающих, глядя на голого по пояс оперативного, отсчитывающего время с начала столкновения. Иногда кто-то обливал его водой из пластиковой бутылки. По его мнению, оперативный дежурный потел куда больше солдата в каске и керамическом бронежилете.
Вот и его выход. Ждал и представлял это многократно.
«Не подведу ли я? Справлюсь ли? – Максим дрожал, не замечая этого. – Четверо в джипе, еще четверо на блокпосту, писари, из них двое ранены. Толку от них мало, но вроде не паникуют, уже хорошо».
Взвод «офисных» солдат с курса молодого бойца из-за разгара интифады был прикомандирован к его роте бронепехоты 393 резервного бронетанкового полка. И надо же, именно они стояли на злополучном четвертом верблюде, самом до сих пор спокойном месте.
«Наверное, забились за бетон, дымовые гранаты кидают. Хорошо, что арабы это не поняли – спустились бы и перебили всех».
Сзади, за водителем и командиром, сидели солдаты – Максим и кучерявый, белокурый, вечно улыбающийся Гай. Гай был молод, 23–24. Года три после срочной. Шевелюра его была настолько пышной, что, поднимаясь, закрывала каску почти до середины.
– Все в порядке? – улыбаясь, Гай положил руку на колено дрожащего Максима.
– Какое там «в порядке»? – попытался отшутится тот. – «Барселоне» вчера проиграли...
– Не волнуйся, Макс, тебя много лет этому учили. Тело само знает, что делать, лишь бы голова не паниковала. Ну и меня слушай...
– Десять маленьких с начала столкновения, – голосом радиодиктора говорил оперативный. – Четвертый, изменения?
– Отрицательно. – Сержант-писарь уже не вопил.
– Колеса Сорок второго?
– Сорок второй здесь.
– Колеса Сорок третьего не встречали? Связи у них нет.
– Отрицательно, – Офер оглянулся. – Никаких колес вообще.
– Принял.
«А чего мне, собственно, бояться? – Максим подумал о своем диагнозе. – Если убьют – сразу в лучший мир. Отдохну. Если ранят – совсем хорошо, не убили. А если вообще не заденет... ну-у-у... скучновато, конечно, через 10 дней служба кончится – и на работу. Функции писать да встроенные циклы. И – Наташа, Наташа, Наташа».
Вспомнив о жене, он улыбнулся. На душе потеплело.
– Стойбище! Стойбище! – снова заверещал Четвертый верблюд.
Офер обернулся к солдатам.
– Еще 3 минуты. Готовы?
Они кивнули.
– Патрон в ствол, оружие на предохранитель...
Максим передернул затвор и щелкнул рычажком.
«Все-таки хорошо, что «Галиль», а не М-16. Хоть и тяжелее, но надежнее».
Мотор уютно урчал...
6
...Сидеть было неудобно. Здоровая нога затекла. Довольно близко грохнул взрыв. Стекла задрожали. Бежавшая женщина истошно закричала. Столкнулись две машины, водители, даже не заглушив моторы, выскочили и побежали куда-то вниз по улице.
«Паника, – подумал Максим, затягиваясь. – Если вы, гражданские, такие умные, почему строем не ходите?» – Он вспомнил автора этого вопроса и мысли повернулись к Советской армии.
...– Ррряз, ррряз, ррряз-два-три, ррряз, ррряз... – доносилось с плаца. – Налеее-У! Напряяя-У!..
– Объясните мне, товарищ старший прапорщик, – пользуясь привилегией старослужащего, спросил Максим у старшины. – Зачем два часа в день, не покладая ног, маршировать и истошно кричать песни?
Прислушиваясь к топоту, белоусый прапор процедил:
– Ты, товарищ солдат, так сказать, Яцкевич, уже почти два года служишь, а, извиняюсь за выражение, ума не набрался. – Прапорщик задумался... – Для молодцеватости, конечно...
«А ведь он не сомневается в исключительной полезности этого занятия».
– Песн-Ю запе-е-е-ВАЙ!
И пятьдесят глоток – со всей дури – заорали:
«Росси-Я, родимая мо-Я...»
– Кроме того, – продолжал старшина, – ты, вроде, извиняюсь за выражение, еврей, а такой простой вещи не уяснил: солдат без работы – потенциальный преступник...
...Макс заметил, что бегущий мужчина вдруг остановился и стал с любопытством разглядывать его. Максим виновато улыбнулся и развел руки, как бы говоря: «Ну вот, сижу я».