Невозможный Кукушкин - страница 11

Вот так поворотик! А я ещё считал его хорошим человеком! Как я в нём разочаровался буквально за одну минуту, а ведь знал его с первого своего класса… и так ошибиться в нём!

Под столом отыскал портфель, приплюснул его под мышкой и поплёлся за Стасом. Он совсем не замечал, какое у меня настроение. Всю дорогу он говорил мне о моём отце и восхищался им. Мне даже стало неудобно. По его словам выходило, что мой отец — большой учёный. А по-моему, большие учёные — это Ломоносов и Эйнштейн, их все знают. А моего отца — я, Стас, мама, Марьяна и ещё некоторые. Так и заявил об этом Стасу. И вообще сказал ему, что разочаровался в химии и больше ничего не взрываю. Теперь у меня мечта стать спелеологом. Буду пещеры исследовать. Когда вырасту, конечно. Все остальные науки — чепуха. Знаю я их!

На это Стас сказал, что у меня в голове каша.

Привет! Какая каша? Да если он хочет знать, вчера в овощном отделе, когда я за картошкой без очереди лез, одна тётка назвала меня не по годам умным! А он — каша…

Восхищается моим отцом, а сам не знает, что мой отец — рассеянный, шапки всё время теряет, одним словом, растяпа.

— Что ты сказал?

От удивления у Стаса съезжают очки с носа. Он бросает их на переносицу одним пальцем. Вот здорово!

А что я сказал? Здрасте! У нас в классе все говорят про своих родителей. У одних — приобреталы, у других — книжники, у третьих — выпивалы, а у меня — растяпа. Не лучше, чем у всех!

Стас орёт на меня и смотрит, как на чудовище. Я успокаиваю его, соглашаюсь с ним во всём и в конце концов признаюсь, что никогда не сказал бы так про своего отца и никому не дал бы его критиковать, если бы он у меня был военным. Как я мечтал всегда, чтобы мой отец был военным! Даже погоны специально для него выменивал, когда учился в первом классе. И фуражку. Но он влез в свою химию.

Гуслевич развёл руками:

— Нет, с тобой невозможно разговаривать. У тебя нет никакой логики.

Я и сам знаю, что нет у меня этого. Ну и что?! Но чтобы он не думал, что я какой-нибудь повёрнутый, я ему шёпотом сказал:

— Ты не думай, мы всех критикуем и разбираем. Даже учителей и директора, а не только родителей.

— Ну, брат! — Гуслевич совсем расстроился. — Ты меня так огорчил, как никогда. Неужели тебе непонятно, что взрослые для детей, тем более директор, существа высшего порядка? Как боги?

Я кивнул:

— Проще пареной репы.

— Взрослых, тем более родителей, надо безоговорочно уважать!

— И вон того пьяного? Который уже с утра пьяный? Он ведь тоже кому-то родитель.

Стас смутился и попробовал перевести разговор на другую тему, но я ему не дал.

— Ты не думай, — сказал я Гуслевичу, — мы хороших взрослых уважаем.

— А как вы узнаете, кто хороший?

— Чувствуем.

Стас свистнул.

— Понимать надо, а не только чувствовать.

— Мы и понимаем. Вот, например, у нас Светлана Леонидовна, новая учительница. Мы понимаем. И скоро будем её слушаться. Есть в ней, понимаешь, неуловимое и хорошее. И наш пятый «б» уже не называют «неуправляемый», мы уже управляемся. Ну как, рад хоть немножко?

Стас засмеялся. А чего смешного? Я ему от души всю правду, а он смеётся, хоть смешного ни на грош.

— Да ты не обижайся, чудак человек, — сказал он мне. — Вот уж действительно — невозможный Кукушкин! — Похлопал меня по плечу зачем-то. — А ты ничего формулируешь. Такой маленький — и такое умозаключение: «неуловимое и хорошее»!

Мне понравилось, что он меня похвалил, что я «формулирую» (вот уж не знал!), и «умозаключения» понравились. Только бы не забыть, что они у меня есть. Сегодня обязательно скажу Юрке и Пчелинцеву, пусть завидуют. Но «маленький» — это он зря и даже напрасно!

Дальше наш разговор совсем потеплел. О чём мы только не переговорили! Даже договорились до старика с рыжей кошкой, которую День зовут.

Оказалось, что этот старик — военный в отставке, он недавно переехал в наш город.

Военный? И с кошкой! Ничего себе… Хоть бы раз вышел в форме, показался! И собаку бы завёл… Тогда бы всё совсем было бы по-другому. Везёт же людям, даже не людям, а кошке…

Тут мы совсем близко подошли к школе, и я стал оглядываться по сторонам — как бы кто не увидел, что он провожает меня. Этого ещё не хватало!