Невыдуманные приключения Свена Хедина - страница 16

Плавание продолжалось пять дней. Первую ночь в Багдаде Свен провел в каюте первого класса на «Меджидехе», а на следующий день разыскал английского купца Хильперна, к которому Эллис написал рекомендательное письмо.

Хильперн предложил ему три комнаты в своем просторном жилье, пригласил на завтрак и поручил одному из работников показать Хедину Багдад. 7 июня с торговым караваном Хедин выехал в Кирманшах. Хильперн настоял на том, чтобы Хедин ехал с караваном — так было безопасней. Но за это удовольствие Свену пришлось заплатить треть оставшихся у него денег.

Примерно через трое суток он достиг границы Персии и Османской империи. Прежде Хедину уже без всяких проблем доводилось выезжать из Персии в османские владения, но на этот раз возникли сложности. Он предъявил турецким пограничникам рекомендательное письмо министра внутренних дел Персии, надеясь, что официальный вид письма с подписью министра, печатями и всем прочим впечатлит турок. Но ничего не вышло.

Ситуацию удалось разрешить только после визита к их начальству, и после взятки все необходимые разрешения были получены.

Четырьмя днями позже, 11 июня, караван въехал в Кирманшах. Непредвиденные траты стоили Хедину почти всех денег. Поэтому он и сидел с пустыми карманами на покореженной временем и непогодой стене и размышлял, как быть.

И тут Хедин вспомнил, как араб в караване несколько раз упоминал о местном купце по имени Ага Мухаммед Хассан, чьи караваны ходили по всему Ближнему Востоку-от Иерусалима на западе до Герата на востоке, от Мекки на юге до Черного моря на севере. Этот купец был еще и английским торговым представителем в Кирманшахе.

Через некоторое время Хедин стоял перед дверью в стене. Он постучал — появился слуга. Свен объяснил, что он хочет увидеть Агу Мухаммеда Хассана. Слуга ненадолго исчез А потом вернулся.

— Господин приглашает вас, — сказал он и повел Хедина через сад с журчащими фонтанчиками. Пройдя через несколько комнат, они оказались в большом зале, устланном коврами; в стенных нишах здесь стояло множество медных и бронзовых вещиц.

В середине комнаты на ковре сидел человек с аккуратно подстриженной окладистой бородой в белом расшитом золотом халате и тюрбане — Ага Мухаммед Хассан. Вокруг него лежали книги и бумаги, рядом сидел секретарь с письменными принадлежностями наготове. Ага посмотрел на молодого европейца: сапоги пыльные, одежда потрепана, в одной руке седельная сумка, в другой белая фуражка.

— Добрый день, мой господин, — сказал он дружелюбно по-турецки и поинтересовался, откуда приехал путник, куда направляется и где его родина.

Когда Хедин произнес «Швеция», Ага оказался в некотором замешательстве. Свен постарался облегчить ему задачу, сказав, что Швеция находится между Англией и Россией. Сначала это не очень помогло, но вдруг в глазах Мухаммеда Хассана блеснул огонек понимания.

— Так вы из той страны, где Железная Голова был королем?

Тимирбаши, или Железная голова, — так турки прозвали Карла XII. Когда Ага Хассан уяснил, что перед ним стоит земляк Карла XII, он пригласил Хедина пожить у себя и приказал двум своим помощникам отвести его в отдельный дом в саду. Дом был шикарный, с красивыми коврами, черными шелковыми диванами и сверкающими хрустальными светильниками.

Подали ужин: жареное мясо, куры, пилав, сыр, лепешки и финиковый сок. Хедин ел и вспоминал, как всего несколько часов назад он, как какой-нибудь оборванец, шел по пыльным улицам. Свен всего лишь осмелился постучать в дом незнакомого человека, и эффект превзошел все ожидания-все равно что потереть лампу Аладдина. Он моментально превратился в принца из «Тысячи и одной ночи».

Но денег у Хедина по-прежнему не было — это он пытался скрыть. Но в итоге пришлось открыться одному из помощников Аги. Тот сначала удивился, но потом успокаивающе улыбнулся и сказал:

— Ага Хассан даст вам денег — столько, сколько надо.

Хедин хотел ехать дальше, в Тегеран, и было решено, что он отправится вместе с почтой. Отъезд наметили на 16 июня сразу после полуночи. Накануне Ага Хассан устроил праздник в честь своего гостя. Хозяин был само благодушие и буквально сиял, но ни он, ни Хедин ни словом не упомянули о деньгах.