Невыносимая жестокость - страница 11
— Что с тобой сегодня? — прошипел Ригли.
Майлс, не отрываясь от блокнота, буркнул:
— Мне скучно.
Адвокат Бендер тем временем гнул свою линию. Самым невинным тоном он поинтересовался у клиентки:
— А до замужества вы работали, у вас была какая-нибудь профессия?
Ригли прекрасно знал, к чему клонит оппонент. Это был очередной крючок с приманкой для присяжных. Адвокат хотел убедить их в том, что эта несчастная женщина, выйдя замуж, была вынуждена бросить хорошую, высокооплачиваемую работу, которая при другом раскладе могла бы обеспечить ей материальную независимость и достойную пенсию в старости. Майлс, само собой, тоже понимал, куда гнет Бендер, но никак не отреагировал на уловку оппонента.
— Я работала стюардессой в компании «Брэнифф Эйрлайнс», — ответила миссис Гаттман.
— Ты не можешь скучать, — злобно прошептал Ригли. — Адвокату не может быть скучно на процессе. Это непрофессионально.
Майлс пожал плечами.
— Ничего не могу с собой поделать. Скука — это такое дело… Нельзя ни заскучать, ни перестать скучать по собственному желанию. Это просто случается, и все.
Адвокат Бендер тем временем подбирался к ключевому моменту.
— А чем занимается ваш муж? — поинтересовался он у своей клиентки.
— У него фабрика по производству скрепок для стэплеров и прочих канцелярских принадлежностей, — с готовностью доложила миссис Гаттман. — И дела в его бизнесе идут очень успешно.
— Похоже, ты вознамерился поискать приключений на свою башку, — все так же шепотом пробормотал Ригли. — Знаешь, как это называется? Кризис среднего возраста. Слушай, купи себе новую машину, что ли. Говорят, помогает.
Майлс продолжая рисовать в блокноте, пробурчал:
— Купил уже. Даже две. Дилеры из компании «Мерседес» меня просто на руках носят.
— Но разве вы не могли просто отказаться от столь обременительных отношений? Просто взять, например, и на время уйти от мужа? — поинтересовался Бендер, обращаясь при этом не столько к клиентке, сколько к присяжным.
Этот вопрос должен был задать Майлс, отметил про себя Ригли.
Сам же Майлс тем временем продолжал невозмутимо рисовать, наводя ужас на своего помощника. Вздохнув, он, словно пресекая возможные вопросы и предложения Ригли, доложил:
— И я уже дважды перестроил свой дом, и еще полностью реконструировал загородный дом в Вэйле, и, само собой, переделал все, что там было, до основания. И еще я нанял трех садовников, повара и парня, который будет драить мой самолет.
— Нет, я не могла просто так взять и уйти, — всхлипнув, сказала миссис Гаттман и вытерла скатившуюся слезу носовым платком. — Он ведь снимал все на видео.
Проливая все больше слез и все чаще прибегая к помощи платка, миссис Гаттман подходила к кульминационной сцене своей роли.
— Он приглашал домой девушек со своей фабрики… в наш дом в Палм-Спрингс, и потом…
Майлс тем временем продолжал бубнить:
— Банковский менеджер, ведущий мои счета, даже начал удивляться, какого черта я по-прежнему продолжаю работать. Он утверждает, что процентов по моим вкладам вполне хватит, чтобы до старости жить так же, как я живу сейчас. Черт подери, я соскучился по настоящему делу. По чему-нибудь такому… что стало бы вызовом, чтобы дух захватило. Ведь это, — он обвел презрительным взглядом зал суда, — это все так, мелочевка. Мне нужно что-нибудь такое, во что я мог бы вцепиться зубами — в профессиональном смысле. Чтобы мне пришлось напрячь мозги, сжать в кулак волю и принять трудное, может, даже рискованное решение.
— Еще он придумал такое приспособление… ну, в общем, он называл его буром, — объявила во всеуслышание миссис Гаттман. — Его специально сделали на фабрике мужа по его чертежам, а потом он приволок эту кошмарную штуковину домой.
— Понимаешь, проблема заключается в том, что никто не хочет идти до конца. Все только и стремятся к компромиссу, — продолжал Майлс. — Это вообще главная проблема самого института брака. Супружеский союз как таковой основан на некоем компромиссе. И, само собой, то же самое относится и к разводу. Кивнув в сторону немолодой, старомодно причесанной женщины, находившейся на свидетельском месте, он пояснил: