Незабудки - страница 51
Вовке стало жалко его одного в сумерках и он позвал:
— Эй, иди сюда… Тебя Егоркой, что ли, зовут?
— А тебя как зовут? — спросил Егорка.
— Меня Вовкой… Вот, понимаешь, смотрю на этого козла и думаю…
— Чего думаешь? Он тебя испугал?
— Да ничего он меня не испугал. Я думаю, может, он и бодать меня даже не хотел?
— У меня тоже. В школе, — торопливо поддержал разговор Егорка. — Я весь второй класс на тройки закончил… Мамка расстраивается. Говорит: «В пастухи пойдешь». А там, в стаде, бык, знаешь какой? Не то, что козел… А Сивка что… Он, может, думал, что у тебя хлеб есть. Козлы часто так думают. Видишь, вон, деревяшку какую-то жует…
Вовка сказал: «Я сейчас», и вернулся в дом. Тетя Марья сидела за столом и читала письмо, переданное Олегом, и улыбалась написанному. Олег все еще толковал об автомобилях с дядей Васей, который прямо в одежде раскинулся на кровати.
— Ты чего? Заскучал? — подняла на Вовку глаза тетя Марья.
— Нет. Мы там с Егоркой. Можно я хлеба на улицу возьму?
— Не наелся, что ли? А чего ж из-за стола ушел? Садись тогда, доедайся.
— Я Сивке хочу дать…
— Ох, городские! Сам худющий, а Сивке дать… Ну, дай. Посоли только. Он, глядишь, не будет тебя бодать. Мой-то все пинками скотину учит.
Она повернулась к дяде Васе и внезапно вскричала:
— Ты когда перестанешь скотину пинать?
— А чего он на людей кидатся. И еще его отпинаю, — отозвался дядя Вася с кровати и зевнул.
Вовка выбежал во двор. Сумерки стали гуще, но — где загон — он увидел сразу. Егоркина голова светилась теперь там. Они вместе перегнулись через ограду загона и разглядели Сивку. Тот все жевал свою дранку.
— Сивка, Сивка, — позвал его Вовка.
— Не подойдет, — огорченно прошептал Егорка.
— Тогда я сам к нему подойду, — дрогнув, сказал Вовка, и вошел под навес.
А Сивка, блин, решил, что и этот человек — недоросток хочет пиннуть его под ребра. Он метнулся в угол и уставился на Вовку, как на врага. Но Вовка ткнул ему в морду хлебом. Сивка удивился, втянул ноздрями запах и осторожно взял хлеб послушными, как пальцы, губами. Он бережно прожевывал его, потеплевшими глазами глядя сквозь Вовку, словно видел сейчас далекую страну козьего счастья…
Из дома вышли тетя Марья и Олег с большими охапками постелей в руках и стали расстилать их на топчане за домом. Топчан был широким и сколочен из неструганных, неровно обпиленных досок.
— Дождя не будет, — говорила тетя Марья. — Здесь спите. А в избе духота-а…
— А ты чего спать не идешь? — спросил Вовка Егорку.
— А я с вами… Я летом всегда с Олежкой ночую.
— А дома сказал?
— Они знают, — махнул рукой Егорка.
Когда тетя Марья ушла, Олег позвал:
— Вовк, Егорка не ушел? Идемте, старики, закусим на ночь, в деревне так полагается.
На свободном краю топчана стояли банка свежего молока и миска холодных пельменей от ужина, прикрытая пучком зеленого лука. Они весело взялись за еду, и так легко все это в них влетело, словно они и не ужинали недавно. Правда, Егорка очень хорошо помог.
Потом они лежали поверх одеяла и смотрели на звезды. Вовка никогда не видел неба так — чистого, не смешанного с электрическим светом. В таком небе звезд много. Им тесно. Кто-то закидал огромную тьму снежками: иные пристыли цельно, а иные брызнули в разные стороны снежным крошевом…
Вовка пригляделся, и оказалось, что звезды-снежки — это близкие звезды, а есть глубже их — колючие, как острия игл. А за ними — еще звезды — мельче самой пыли… Да и не пристыли они, они мерцают и шевелятся, как живые, и вся эта тьма, полная звезд, — дышит… Небо вздыхало и шевелилось так, словно по нему одна за другой медленно проходили невидимые из-за тьмы волны, и звезды, качаясь на этих волнах, сплетались в ясные светящиеся очертания каких-то людей, зверей, птиц…
В одной заманчивой книге Вовка читал о них, как о живущих на земле, и вот они в небе живут холодной, сверкающей жизнью. И вон там, между ними, протиснулся и засверкал серебряными рогами Сивка… И вон, что?.. Вроде мальчишка, на одуванчика похож. Вовку царапнуло беспокойство и он протянул руку — Егорка был тут.
Вдруг Вовка понял, что слышит сейчас не небесное, а усталое, земное дыханье.