— Я подумаю, — выдавил из себя ошарашенный Алекс. — Обязательно. Спасибо, пан Анджей.
— Подумайте еще вот над чем. В старину говорили — «дьявол в деталях». Фантазия может вывести нас за грань Вселенной, однако неспособна подменить реальность, потому как невнимательна к мелочам… В том ее слабость, и в том же — ее сила: будь иначе, будь она дотошна, скрупулезна до зубовного скрежета и пятен на столешнице, застревай она на каждой безделушке — шиш бы нам, а не грани Вселенной!
Режнак в три глотка опустошил бокал до дна, утер усы.
— Сергей Саргатский был удивительным человеком, прожил удивительную жизнь… Он непременно сказал бы, что мы имеем дело с замкнутым кругом. Но тут я, при всем моем к нему уважении, с Сергеем Владимировичем не вполне согласен. Как, к слову, и с тем, что нас с вами именуют «взломщиками», Алекс… Каждый человек — не только зависший в дрим-установке, любой, всякий человек — порой представляется самому себе бесконечно одиноким, запертым в ящике индивидуальности, но так ли это? Будь это так — разве могли бы найти общий язык, нащупать точку понимания такие разные люди, к примеру, как Саргатский и я, как я и вы? Круг, контур — незамкнут. — Режнак опустил ладонь на след от бокала на столе: тот уже почти высох. — Замыкает его человек. А человек, все же — не только семьдесят процентов воды, но и нечто совершенно иное… Помните ведь? Дьявол в деталях. Я бы добавил — и бог рядом с ним.
Режнак продолжал говорить, но Алекс его едва слышал. В «Погребок» подтягивались завсегдатаи, двигали стулья, гремели бокалами и кружками, и почему-то было невероятно досадно от того, что Марк утром не поленился навести порядок. Профессор был бы рад знакомству с Добрым Джеком, непременно был бы рад.
I.V.,
2015.