Незавершенная революция - страница 19
для нее непринципиальна физическая тождественность, а принципиально именно восприятие кого-то в том или ином качестве. Ведь, строго говоря, сегодня неочевидна и реальность Рюриковичей, точнее, физическое происхождение претендентов на это звание от одного реального предка с таким именем, если он вообще был и был именно тем, за кого его принимают. Однако очевидно, что вне зависимости от этого Рюриковичи были реальной силой как «воображаемое сообщество», происходящее от князя Рюрика генетически или только мифологически.
Итак, воображаемый Дмитрий в момент появления и стремительного захвата власти, судя по оказанной ему поддержке и возложенным на него надеждам, стал оптимальным воплощением архетипического идеала справедливого народного царя. Основания ненавидеть нового царя были главным образом у истеблишмента, а именно двух его групп: боярства, для которого он был продолжателем политики абсолютизма, не считающегося с их притязаниями на власть, но с явно сомнительной легитимностью, и православной церкви, за счет имущества которой он проводил свои популистские реформы и которая не без оснований подозревала его в стремлении подорвать ее гегемонию путем как минимум разрешения инославной проповеди и религиозной конкуренции вместо ее монополии, а как максимум — объявления унии.
Воображаемый Дмитрий был свергнут и предположительно убит в результате мятежа, организованного амнистированным им Василием Шуйским, который ударил по уязвимому месту нового царя — «полякам», которые прибыли с ним в Москву и вели себя не самым лучшим образом. Но уникальность его феномена заключается в том, что несмотря на явную сомнительность его личности, популярность его политики и образа, запрос на них, были таковы, что после его (предполагаемого) убийства в результате боярско-церковного переворота, позволили им реинкарнироваться еще несколько раз — в лице тех, кто снова и снова объявлял себя чудесно спасшимся царевичем, и продолжателем его дела.
>Василий Шуйский (портрет-реконструкция)
Таким образом, мы имеем дело с широким народно-вождистским движением, для которого конкретная личность царя была всего лишь воплощением его ожиданий. Что показательно, параллельно с ним в ответ на захват боярами власти и убийство народного царя, вспыхнуло стихийное, низовое революционное движение — восстание под руководством Ивана Болотникова. По ее эпичности и колоритности биографии личность последнего легко затмит Спартака — лидера одноименного движения. То ли сам казак, то ли бежавший к казакам, плененный во время похода османами и превращенный в раба на галерах, освобожденный немецкими моряками, живший в Венеции и Германии и вернувшийся на родину, чтобы присоединиться к движению народного царя — чем не сюжет, достойный красочного голливудского блокбастера?
За что боролись народные революционеры? За личную свободу, против закрепощения, за справедливого царя, убитого узурпаторами-боярами, но чудесным образом, как им верилось, спасенного, чтобы вернуть людям свободу и восстановить подлинную власть. Пресловутое «самозванство» в этом контексте должно быть надлежащим образом осмысленно. Проблема в том, что люди жаждали лидера, который станет персональным воплощением их чаяний, но продолжали считать, что такой лидер должен быть только царской крови, веря в то, что бояре пытаются погубить его и присвоить его власть. С одной стороны, это позволяло таким лидерам самым невероятным образом «воскресать» — точнее, под их видом выдвигаться новым вместо убитых. С другой, на фоне неизбежных сложностей и поражений вера в чудеса начинала исчезать и на смену слухам о чудесном спасении царя приходили слухи, что царь ненастоящий.
Все это в конечном счете приводило эти многочисленные движения (четырех «Дмитриев» и Болотникова) к кризису легитимности. Не лучшим образом с ней обстояло дело у «легитимной власти», которая после череды предательств и свержений была представлена т. н. «семибоярщиной». Народная, национальная революция, которая должна была завершиться установлением воплощающей ее устремления власти, после неоднократного свержения и кризиса легитимности этой власти зашла в тупик. В этот момент — уже на ее излете страна действительно оказывается охваченной анархией, смутой, усугубленной разгулом иностранных военных контингентов и просто банд.