Незавершённый уход - страница 60

Друзья не долго уговаривали его поехать. Василий сразу же согласился, и быстро приготовив снаряжение, они уже через неделю после первых обсуждений маршрута были на месте. Стояла суровая зима. Местные жители долго уговаривали их не идти в горы. Его друзья, а они были достаточно опытными альпинистами, уже было согласились с доводами местных. Но неистовая жажда перемен, внезапно пробудившаяся в Василии, взяла верх. Он убедил своих друзей, несмотря ни на что пойти в горы и хоть ненадолго, и не до конца, но все же совершить хоть какое-то восхождение. Его сила убеждения, в конечном итоге, возымела действие на товарищей. В конце концов небольшой отпуск уже заканчивался и не оставалось времени пережидать. Ребята пошли в горы, прихватив с собой местного алтайца, взявшегося их проводить по сильно петляющим тропам. Алтаец был такой весь веселый и изумительно говорил по-русски. Это был невысокого роста дедок. Он постоянно подшучивал над ними и подзадоривал. В общем его общество было весьма приятно для ребят.

Дальше все происходило как будто бы не с ним, а в каком то сне или дурном кинофильме со спецэффектами. Через день пути, огромная снежная лавина накрыла их. Четверо ребят были слегка впереди, и попали в самый центр лавины. Василий не успел выйти из-под скалы, чуть замешкался со снаряжением, которое он упаковывал после их ночной стоянки, и в последний момент слегка задержался. Лавина тоже накрыла его, и он сразу же потерял сознание. Дальше был только сон — долгий сон со многими наслоениями и сновидениями.

Все это в бреду проявилось в его сознании подобно воспоминаниям. Самое неудобное и страшное было то, что эти новые зимние воспоминания абсолютно не вытеснили старых летних воспоминаний. Они как бы одновременно параллельно сосуществовали в его воспаленном сознании.

Только если относительно летних существовала непрерывная цепочка в памяти, у зимних такой четкости не было. Впрочем, это только пока не было, ибо с каждой минутой воспоминания как будто бы по мановению пера какого то волшебного писателя, что пишет не на бумаге, но в памяти человека, создавались заново. Такое положение вещей просто разрывало ум Василия.

Внезапно он очнулся. Впрочем, он очнулся давно, но осознал это только в тот момент, когда заметил, что старик нежно накрыл его шкурой оленя и подносил к его губам чашу с какой-то жидкостью.

— Пей мой хороший, пей! — нежно по-отечески сказал он. Да, такое пережить очень тяжело. Но что поделать все во власти Великой Матери! И мы все в Ее власти.

— Великой Матери? — попытался вскричать Василий и снова чуть не вырубился. — Что вы знаете о ней?

— Тише, тише! Ты потерял очень много сил! Очень много. Твое дальнее путешествие забрало очень много твоих жизненных сил и истощило твою грубую оболочку.

— Это вы сейчас о чем? — С абсолютно идиотским видом спросил юноша! — Дальнее путешествие вдоль склона горы на волне лавины?

Старик улыбнулся и захохотал. Смех его был такой близкий и родной. Создавалось впечатление, что этот смех юноша слышал уже очень и очень много раз. Да, многие рождения он слышал этот смех и эту речь.

— Нет, мой хороший. Я имел именно то самое путешествие, которое ты совершил и о котором ты прекрасно знаешь. Ну а теперь тебе нужно просто прийти в себя. Свыкнуться с новой реальностью. Для этого ты не должен много сейчас думать, но просто чувствовать и отдыхать. Ответы постепенно сами прейдут к тебе. Ну, а новая реальность по чуть чуть утвердиться и сформируется в твоем сознании.

— Но, почему, почему та вторая картина. Вернее первая картина. Жаркое лето, горы, река, наш лагерь у реки. Мы с моими друзьями и девушкой.. — Казалось Василий сейчас расплачется. — Я ничего не понимаю. Все же было не так! Тут не должно было сейчас никакой зимы. Куда это я попал?

— Я понимаю. — С улыбкой ответил старец. — Тебе обязательно нужно объяснение, а иначе ты сойдешь с ума. Мозг обычного человека так привык к линейности событий, что уже никак не может предположить того, что реальностей может быть несколько, а не одна. И последовательностей событий тоже может быть несколько. Им вот возьми и дай только одну, а иначе им так сложно! — Казалось, старец снова взорвется оглушительным смехом.