Незавершённый уход - страница 64

— Где твой муж, дочка? — Строго спросил воевода. В его голосе было больше властности, чем любви, даже с ноткой упрека, что так присуще воеводе, нежели отцу нежно любящему свою дочь.

Для Любавы такое обращение отца было крайне не обычным. Таким тоном он практически никогда не разговаривал с ней. Значит, случилось что-то важное и, скорее всего плохое.

— Да он вышел только что, наверное! На двор вышел. Ему захотелось подышать воздухом, он и пошел. — В смятении ответила девушка. — А что случилось, папенька?

— Ничего! — Только и ответил воевода. — Некогда мне.

— Да что с Вами, папенька? — Нервно спросила девушка.

Но воевода уже не слышал речи дочери. Медленным и качающимся шагом он поплелся сквозь толпу гуляющих гостей к выходу, стараясь не привлекать особо к себе внимания. Но, гости все были уже заняты собой, весельем, танцами и не замечали никого вокруг. Так, что воеводе это удалось. Пройдя сквозь толпу гостей, он скрылся в дверях.

— Странно, что это с папенькой? Таким он никогда не был. Никогда не помню его таким. — Проговорила Любава, как бы обращаясь к своим подругам. — Как бы беды, какой не приключилось.

— Да что ты такое говоришь, милая. — Одна из подруг бойко ответила девушке. — Не накликай беды. Ведь праздник сегодня такой у вас. Вы его так ждали.

— Так то оно так, но папенька последнее время сам не свой. Что-то происходит с ним не понятное. Боюсь, как бы он совсем не рехнулся. — С дрожью в голосе ответила Любава.

— Да сплюнь ты. Не говори таких вещей. Давай лучше закружим хоровод. Эй, музыканты.. — Одна из наиболее бойких подруг подскочила к одному гусляру и приказала ему сыграть заводную мелодию, что увлечет всех девушек в зажигательный пляс.

Но настроение Любавы это никак не улучшило. В большой тревоге, она подозвала слугу:

— Фрол! Фрооол!

— Я здесь госпожа! — Фрол сразу же подошел к столу, готовый выполнить любое пожелание своей новой госпожи.

— Поди, разыщи супруга моего и воеводу, папеньку моего. Супруг мой куда-то запропастился. Я волнуюсь за него весьма. Что-то его долго нет. — Нежным, но властным голосом Любава приказала холопу.

— Сию минуту госпожа. — Фрол собрался уходить.

— Постой! Он во двор вышел. Туда иди!

— Да госпожа. — Фрол мигом кинулся по направлению к выходу из зала.

— Ну что за бестолочь! Хотя парень хороший, расторопный, но бестолочь. — Сказала Любава обращаясь к подружкам с целью хоть как-то отогнать от себя злые думы, что все сильнее и сильнее овладевали девушкой.

— Да ладно тебе, не придирайся к парню! — Одна из подруг мягко ответила ей.

— Ой, что-то мне очень тревожно. — От волнения еле выговорила Любава и мягко опустилась на свое место.

Родомир вышел во двор и глубоко вдохнул свежий ночной воздух. В голове у него все бурлило и кипело. Все возрастающее вожделение готово было его разорвать на куски. Как он ждал этого момента, этой свадьбы, просто не передать! Все его мысли были заполнены сейчас только Любавой. О, как он ее желал, вожделел сейчас. Когда же уже наконец-то закончиться этот банкет? Он был готов овладеть ею прямо на нем, но приличие, положение и хорошее воспитание не позволяли ему этого сделать. Как же вытерпеть эти последние невыносимые минуты до конца этого торжества?

В висках стучало все сильнее и сильнее. Юноша решил попытаться хоть как-то отвлечься, хотя это у него получалось с большим трудом. Он опять начал перебирать в голове все перспективы своей новой самостоятельной, взрослой жизни богатого и преуспевающего купца. Он начал думать о том, как он по-царски заживет в этих роскошных хоромах, с множеством слуг, всякой утвари и прочих вещей. Настоящей купеческой жизнью заживет. Товары, слуги, кони, роскошь! И главное, его любимая жена Любава… Мысли, сделав круг, опять вернулись к ней одной. И этот поток уже не возможно было ни удержать, ни остановить. В висках застучало, так что юноша чуть не закричал. Все тело его начало трясти и вдруг…

В голове просто взорвалось. Подобно фонтану, подобно пороховой бомбе. Просто взорвалось. Юноша начал медленно оседать на крыльцо. Он уже больше не чувствовал своего тела. Не ощущал ни рук, ни ног, ни головы. Он и его тело уже не были единым целым.