Нежданное счастье - страница 25

— Может быть, вы научите меня расслабляться? — предложил он. Все-таки он был в отпуске. Ему не повредит немного «притормозить» — временно, конечно. Он бы с новыми силами вернулся к покупке «Холтона».

— Научить вас? — Мария все еще играла. Но игра становилась для нее все серьезнее.

— Если только вы не считаете меня безнадежным. Как по-вашему, Мария?

У нее пересохло во рту.

— Нет безнадежных людей. — Тут она подумала о Квентине.

Квентин был безнадежен. Он никогда не расслаблялся, ни на секунду. Мария, конечно, пыталась заставить отца своих детей измениться — но безуспешно.

Она не могла поверить, что повторяет уже пройденное с Дэниелом. Но на этот раз, напомнила она себе, ее чувства не должны быть вовлечены.

— Только у меня есть одно условие, — вдруг выпалила она.

— Какое условие? — Дэниел подозрительно взглянул на нее.

— Если я буду учить вас расслабляться, вы должны выполнять все, что я скажу.

Дэниел задумался над таким условием. Глава компании, он привык сам контролировать все.

— Вы ведь не заставите меня выступать в цирке или что-нибудь в этом роде?

Мария засмеялась:

— Нет.

— Отлично, тогда все в порядке. — Дэниел улыбнулся, довольный. Если способ Марии окажется так же забавен, как она сама, то это будут интересные две недели. А его обычная жизнь была не особенно интересной в последнее время. — С чего начнем?

Мария задумалась.

— Ну, вы могли бы для начала сделать что-нибудь неожиданное. Что-то, чего вы не включили в свой пятилетний план.

Она решила, что, наверное, поставила перед ним невыполнимую задачу. Он теперь, пожалуй, проведет весь остаток отпуска, планируя что-нибудь спонтанное.

— Я могу быть импульсивным, — настаивал Дэниел.

— Правда? — До сих пор она не видела этому никаких доказательств.

Он кивнул:

— Конечно.

Дэниел въехал в аллею и заглушил мотор. Его взгляд встретился в полумраке со взглядом Марии.

Она вдруг осознала, как тихо вокруг. Она слышала биение своего сердца. Взгляд Дэниела околдовывал ее, и она представила…

Потом уже не было времени представлять. Его губы коснулись ее губ, и ее ресницы сами собой опустились вниз. Она желала поцелуя, желала большего, чем легкое прикосновение его губ к своим. Его дыхание пахло рыбой и кофе. И соблазном.

Все, что она чувствовала потом, было тепло. Тепло Дэниела. Она ощущала свое сердце кубиком льда, с шипением превращающимся в лужицу на горячем асфальте. Никогда еще поцелуй не вызывал в ней такого всепроникающего чувственного восторга. Она хотела больше, чем его губы. Она хотела весь его рот. Она хотела ощутить его, хотела…

Дэниел отстранился.

— Мария?

Мария облизнула губы, одновременно онемевшие и пульсирующие изнутри. Она ощущала себя рассыпанной мозаикой и почти боялась увидеть, что получится, когда она соберет все кусочки вместе.

— Как это было? — спросил Дэниел с напускным спокойствием, воспитанным в нем с детства. Внутри он чувствовал себя человеком, пережившим землетрясение, — оглушенным и неуверенным в будущем.

Мария моргнула.

— Что было? — спросила она, пытаясь прийти в себя. — Вы спрашиваете об импульсивности или о поцелуе?

— И о том, и о другом. — Дэниел знал, как бы он оценил поцелуй. Ошеломляющий как минимум.

— Ну хорошо, а вы собирались поцеловать меня? — осторожно спросила Мария, гордясь своим спокойно-деловым тоном. Как будто поцелуй, который они обсуждали, не взорвал ее изнутри.

— Нет.

— Тогда, думаю, я дам вам несколько очков за импульсивность, — сказала Мария. — Что же касается поцелуя… — Она потянулась к ручке дверцы машины и открыла ее. Выйдя из машины и опираясь на дверцу, она солгала: — Это было… нормально.

Мария захлопнула дверцу и направилась к своей машине. Она села в мини-вэн и отъехала, а Дэниел остался в «порше», глядя ей вслед.

Нормально?

Дэниел Уэстбрук никогда в своей жизни не довольствовался определением «нормально». И не собирался делать это сейчас.

— Так дело не пойдет.

Мария, задумчиво постукивая по колену, изучала Дэниела. Это был тяжелый день, необычно тяжелый для понедельника, и ее ноги гудели от усталости. Она уселась на высокий стул, стоящий за стойкой в «Уэстбруке», чтобы подсчитать сегодняшние чеки.