Нежданный поцелуй - страница 23

Тут начался дождь, и он вполне соответствовал ее настроению. Она смотрела, как капли стекают по стеклам окон, и радовалась тому, что под ногами у нее лежат нагретые кирпичи.

Ах, как грустно, что Дебора играет на скрипке Эдварда. Какое разочарование! Мистер Дебора и его супруга были совсем не теми ценителями музыки, общество которых ее бы привлекало. Конечно, хорошо, что состоялся благотворительный аукцион и инструмент был продан, — ведь это помогло некоторым молодым музыкантам. Но скрипка Эдварда стала реликвией, и играть на ней — это преступление против музыки! Может, ей удастся как-нибудь выкупить ее?.. Да, может, и удастся… но где найти на это средства?

Вскоре карета остановилась у прелестного маленького домика в Блумсбери. Елене вдруг пришло в голову, что ей, возможно, и впрямь нужен английский кучер, человек, который знал бы улицы и не ездил по ним так, будто они принадлежали ему одному. Римская манера езды никак не подходила для Лондона. Она поговорит об этом с Тинотти.

Елена застала его в холле.

— Buena sera[4], синьора. Добрый вечер, милорд.

— Добрый вечер, Тинотти. — Елена улыбнулась своему секретарю.

Тинотти целую минуту потратил на то, чтобы приветствовать лорда Уильяма. Неужели он считал виконта подходящей для нее партией? Ведь ему, конечно же, было известно, что они с лордом Уильямом всего лишь друзья и не питают друг к другу романтической склонности.

— Вас что-то беспокоит, синьора? — спросила у Елены ее домоправительница, синьора Тинотти, волновавшаяся по любому поводу и без повода. — У вас такой печальный вид…

— Тсс, carissima[5]. — Тинотти поцеловал руку жены. — Вечер был очень долгим… и он еще не кончился.

Секретарь что-то шепнул своей жене, и та, взяв за руку лорда Уильяма, тотчас же увлекла его за собой в кухню.

Елена смотрела им вслед, весьма удивленная такой фамильярностью и такой спешкой. Тинотти же шепотом объяснил:

— У вас гость, синьора.

— Гость?.. — Даже в Риме знакомые не наносили столь поздних визитов. — Почему вы его впустили? О чем думали? Ведь уже одиннадцатый час.

— У него был вид человека, явившегося по важному делу. Он прошел в Голубую гостиную и объявил, что будет вас ждать. Я подумал, что он, возможно… — Тинотти в смущении откашлялся и проговорил: — В такой час встречаются только любовники, синьора. И я подумал, что вы возможно, захотите поговорить с ним. Я ведь не знал, что вы привезете с собой маленького лорда…

«Похоже, все абсолютно уверены в том, что мне срочно нужен любовник?» — подумала Елена в раздражении.

— Он дал свою визитную карточку? — спросила она.

— Да, синьора. Это Линфорд Пеннистен, герцог Мерион. Он сказал, что хотя формально вы не были представлены друг другу…

— Знаю-знаю, — перебила Елена. — Мы с ним знакомы.

Ее удивление мгновенно сменилось радостью. Значит, он захотел снова ее увидеть. Он тоже не забыл тот поцелуй и был настолько им… тронут, что пренебрег правилами этикета. Это выглядело весьма романтично, как название одной из пьес Джорджа. Да-да, «Околдованное сердце»! Заметил ли это герцог, гадала она.

— Принесите, пожалуйста, вина для моего гостя и чаю — для меня, — сказала Елена.

Коротко кивнув, Тинотти отправился выполнять ее поручение.

Но правильно ли она поступила, согласившись принять герцога? Как намекнул Тинотти, в столь поздний час встречаются только любовники. Может, герцог счел ее женщиной свободных нравов? Может, он подумал так лишь потому, что она поет на публике?

Оставив в холле плащ и шляпку, Елена тихонько проскользнула в Голубую гостиную и остановилась у порога. Прошедшей ночью она почти не спала — все размышляла о том, что герцог подумал о ее пении, а также гадала, почему он уехал так рано… и поцелует ли она его, если снова увидит. Да-да, поцелует ли?

Но тут она увидела его, и ответ на последний вопрос пришел сам собой. Никогда еще присутствие мужчины так не волновало ее. И сейчас она почувствовала это даже острее, чем прошлым вечером.

Усталость и печаль тут же развеялись, и вместо них она ощутила восторженный трепет, даже отчасти ее напугавший. Ведь она ничего не знала об этом человеке. Ничего, кроме того, что он когда-то любил свою жену.