Нежная королева - страница 2

Храм аббатства считался самым древним в южном Гранаре, он нес на себе следы прежней монсальватской архитектуры и именно поэтому был избран семьями жениха и невесты. Эти старые камни были для многих сальвов символом древнего могущества, как обручающаяся пара будущих владык осязаемой надеждой на грядущее возрождение.

За кирпичной оградой, увитой целыми коврами дикого винограда с завязью и цветущими бело-розовыми колокольчиками плюща, послышался дружный стук копыт. Под аркой ворот показалась блестящая кавалькада всадников на дымчатых гуархайских лошадях. Эти рослые спокойные жеребцы были предметом гордости Белой Сальвы и зависти всех ее соседей. Говорят, в языческие времена жители западного побережья специально выводили кобыл из своих табунов к морю для жеребцов, по ночам выходивших из пены прибоя. От союза земли и воды на свет появилось мощное обгоняющее ветер племя гуархайских лошадей, в глазах у которых нет-нет да и загорался диковатый красный огонь иного мира. Кони эти были очень надежны, никогда не подводили в бою и пугались, согласно молве, только звона церковных колоколов.

У гостей, собравшихся в памятный июньский полдень на дворе аббатства, был случай убедиться во вздорности подобных слухов. Воздух буквально гудел от жаркой колокольной меди, а лошади гуархайских вельмож не шарахались и не вставали на дыбы.

Кавалькада въезжала во двор. Впереди всех гарцевали рука об руку герцог и герцогиня Сальвские на пепельно-серых скакунах с нарочито длинными гривами, перевитыми серебряными нитями с колокольчиками. Маленькая Хельви никогда не видела, чтоб на лошадей надевали настоящие драгоценности. Она во все глаза глядела на эту красивую пару в одеждах из белого и зеленого атласа — цветах Западной Сальвы.

Длинные жемчужные бусы рядами свисали с шеи прекрасной сероглазой дамы, превращая лиф ее платья в брякающий жемчужный нагрудник. Светло-русые, без единого солнечного проблеска волосы герцогини были собраны на голове в высокий узел и перевиты полосками серебристой парчи. При взгляде на будущую свекровь принцессе вдруг нестерпимо захотелось иметь такую куклу, чтоб макнуть ее головой в лужу и растрепать локоны.

К слову сказать, нежная герцогиня Белор из Гингалина вовсе не заслуживала подобного отношения. Она была женщиной робкой и доверчивой, безраздельно преданной своему мужу — веселому Деми — нуждавшаяся в его защите и во всем полагавшаяся на принятые им решения. Ее спокойная, чуть апатичная манера держаться заметно контрастировала с поведением кудрявого всклокоченного красавца Алейна, живого и подвижного, как расплавленный металл в тигле. Дести любили все. На него с нескрываемым восторгом смотрела даже пятилетняя невеста их сына Харвея, явно сожалея, что обручается с каким-то лопоухим конопатым мальчиком, а не с этим весельчаком и задирой!

Белор Белянка, как еще называли западно-сальвскую владычицу, чуть ли не со страхом взирала на крошечную принцессу, которой предстояло стать женой ее сына. Что-то еще ожидать от дочери и наследницы Рэдрика — этого решительного жестокого человека, который видит смысл своей жизни в полном освобождении Монсальвата? Любой ценой. Говорят, не смотря на свою тщедушность, он может гнуть железные подковы одним усилием воли. Хорошо это или плохо? Белор не знала. О ее муже барды пели другое: «Если осенние листья превратятся в золото, а морская пена в серебро — Дести раздаст их людям». Что как дочь Рэдрика унаследует характер отца? Каково-то придется ее нежному мальчику с женой, воинственной, как сама рыжая королева Эйфа?

Ничего доброго она не могла унаследовать и от матери-фаррадки. Разве кровь беназарских султанов учит смирению? Серые с поволокой глаза герцогини перебежали на фигуру встречавшей их супруги Рэдрика. Все еще изящная, хотя и слегка располневшая королева Айлика, или Айлиль, как ее звали до крещения, стояла рядом с мужем, время от времени бросая по сторонам быстрые взгляды своих неподражаемо-черных, глубоких, как ночные озера, очей. На ее круглом нежно-оливковом лице, более смуглом, чем считалось приличным при сальвских дворах, отражались довольство и приветливость. Мужчины находили ее «что надо». Белор опять не знала, как объяснить их вкус. Будь она кавалером, она бы никогда не выбрала… Как-то еще будет Харвею с тещей-фаррадкой, загнавшей обратно за море собственную родню?