Нежная любовь главных злодеев истории - страница 25

«Сын мясника», кардинал Уолси потакал всем страстям короля, не забывая также о собственной выгоде.

Но плох бы был король Генрих VII, если бы остановился на достигнутом и не попытался бы стрясти со свояка еще толику деньжат. Едва сын достиг совершеннолетия, венценосный отец потребовал от испанского короля прибавки к приданому и вообще выразил желание пересмотреть условия устаревшего, по его мнению, брачного договора. Фердинанд ответил на шантаж решительным отказом. Тогда Генрих VII принудил сына опротестовать брак. В дело вторично пришлось вмешаться папе римскому, который выступил в поддержку испанского короля, но Генрих VII остался верен своей тактике. Он все тянул и тянул со свадьбой, намереваясь не мытьем, так катаньем настоять на своем, и дотянул таким образом до самой смерти, которую ждали все – и наследник, и двор, и народ.

22 апреля 1509 года, в день смерти короля Генриха VII, восемнадцатилетний Генрих, принц Уэльский, стал королем Англии и Уэльса Генрихом VIII, получив от отца корону, невесту и казну, в которой был один миллион восемьсот тысяч фунтов.

Деньги пришлись как нельзя кстати – подобно большинству сыновей скупцов, Генрих VIII тяготел к роскоши и расточительству. Выбравшись из пучины скопидомства, королевский двор погрузился в бесконечную череду праздников, рыцарских турниров, балов и гуляний. Конечно же самыми блистательными праздниками стали свадьба молодого короля с Екатериной Арагонской, состоявшаяся через два месяца после смерти Генриха VII, и коронация, последовавшая за свадьбой.

Юный Генрих стал королем, когда ему исполнилось 18 лет.

Молодой король был умен, богат, полон сил и честолюбивых стремлений. Он спешил вознаградить себя за все лишения, испытанные при жизни отца, и доказать миру, что он, король Генрих VIII, может править страной не хуже своего предшественника, а то и лучше.

Правда, поначалу он больше развлекался, чем правил, отдав бразды правления в руки своего придворного духовника Томаса Уолси, честолюбивого и алчного служителя церкви, страстно мечтавшего о папской тиаре и не гнушавшегося ничем на пути к заветной цели.

Подобно всем временщикам, Уолси потакал страстям короля, внушая ему, что удел монархов составляют не скучные дела государства, а веселые кутежи. Он подсовывал любвеобильному Генриху все новых и новых фавориток, подсказывал поводы для празднеств, советовал, интриговал, управлял…

Власть сына мясника (отец Томаса Уолси был зажиточным торговцем мясом в графстве Суффолк) была поистине огромной. Первый из вельмож английского двора, личный друг короля, Томас Уолси стал членом Государственного совета, а вскоре и канцлером. Молодой король говорил его устами и думал его головой. Во всяком случае, так казалось многим из современников. И впрямь, многие из поступков Генриха VIII совершались по наущению и к выгоде его канцлера. Вплоть до самых значительных.

Кто знает, каким бы королем стал Генрих VIII, повстречай он в самом начале своего правления другого наставника? Вполне возможно, что он вошел бы в историю Англии как добрый и справедливый король, ведь у него было для того все: ум, образованность, храбрость, широта взглядов, деньги и вдобавок – отличное здоровье, дающее своему обладателю возможность и денно, и нощно трудиться на благо государства.

Но история не знает сослагательного наклонения, и для англичан король Генрих VIII – столь же одиозная личность, как его современник Иван Грозный – для россиян.

Отношения между Генрихом VIII и его супругой Екатериной Арагонской поначалу были безоблачными. Королева снисходительно взирала на мимолетные увлечения своего молодого мужа, веря, что эти интрижки ей ничем не грозят (так оно до поры до времени и было), а тот платил ей признательностью и доверием. Так, например, отправившись на войну с Францией, Генрих оставил супругу правительницей королевства, а «верного славного Уолси» взял с собой в армию. То ли не мог и дня прожить без друга и советчика, то ли попросту не хотел рисковать, оставляя деятельного канцлера возле пустующего трона.

К слову будь сказано, на войне Генрих VIII принимал личное участие в сражениях и даже совершил несколько доблестных деяний, которые двор поспешил назвать «воинскими подвигами».