Нежная соперница - страница 4

Получив профессию сценариста, Шеффилд попытался найти работу, но быстро понял, что на «хлебное» место просто так не попасть. Для успешной карьеры где-нибудь в Голливуде требовалось, чтобы за него «замолвили словечко». Первые несколько месяцев, перебиваясь случайными заработками, он осаждал агентов, продюсеров и режиссеров. С лестницы его никто не спускал — но на этом везение и заканчивалось. Лишь однажды студия попросила прислать один из его сценариев. Мартин провел ночь, выбирая лучшее из своих творений, а через несколько дней получил ответ: «К сожалению, в данный момент наша студия не заинтересована в сценариях подобной направленности, но мы обязательно свяжемся с вами немного позже».

В тот вечер Шеффилд впервые в жизни по-настоящему напился. Он был сценаристом — и довольно неплохим, педагоги называли его талантливым. Мартин писал много, «запоями», потом с удовольствием редактировал свои произведения, исправляя логические нестыковки и доводя стиль до совершенства. Существовало только одно «но»: любимым жанром Шеффилда был… любовный роман. Нет, он мог написать сценарий чего угодно: и детектива, и зубодробительного боевика, и фильма ужасов, от которого кровь стыла бы в жилах. Но его коньком были отношения между мужчиной и женщиной. Поэтому все лучшие примеры его творчества так или иначе относились к этой сфере. А голливудские студии предпочитали не связываться с неизвестным молодым человеком, пишущим на женскую тему, благо в столице американского кино хватало именитых дам-сценаристов.

Тематика родилась у Мартина неслучайно — свой первый сценарий он написал именно для того, чтобы покорить девушку. Старшеклассницы в школе обращали внимание на стройного кареглазого паренька с густой шевелюрой темно-каштановых волос, но не торопились облагодетельствовать его чем-то большим. Тогда он и написал историю для кино о школьном любовном треугольнике. И был вознагражден за это не только широкой улыбкой и нежным поцелуем, но и прочими прелестями, предоставленными ему подружкой на заднем сиденье отцовского автомобиля. Тогда же, поняв, что напал на золотую жилу, Шеффилд и стал набирать обороты. Девушки обожали его — он был красив, с ним приятно было общаться, а еще он писал совершенно сумасшедшие, завораживающие, восхитительные истории человеческих отношений.

Институт кинематографии Мартина не разочаровал: там его столь благополучно начавшаяся карьера сценариста и ловеласа успешно продолжилась. Преподаватели (среди которых женщин было безусловное большинство) становились жертвами его обаяния не реже, чем студентки. Путь Шеффилда был буквально усеян разбитыми сердцами и бывшими подружками. Он вдохновлялся ими, он о них писал, он превозносил их до небес, он играл с ними по собственным сценариям… А потом бросал — так же легко, как и покорял, устремляясь к новым победам. Сам себя Мартин убеждал, что ему постоянно нужна подпитка для творчества. Впрочем, он умел расставаться так, что почти каждая женщина оставалась его подругой, просто из отношений как-то сам собой исчезал секс.

«Если бы у тебя не был так хорошо подвешен язык, то все твои девицы были бы моими!» — мрачно шутил его сосед по общежитию и лучший друг Джеймс Дайнекен. В отличие от красавчика Мартина он обладал внешностью кинематографического «злодея» середины XX века: суровый ледяной взгляд из-под сросшихся бровей, орлиный нос и сжатые в нитку губы, которые, казалось, не умели улыбаться. Девушки не жаловали Джима, но он не особенно беспокоился по этому поводу: у него еще в школе появилась постоянная подружка, на которой обстоятельный Дайнекен собирался жениться. Они с Шеффилдом были противоположностями во всем — только блестящее будущее пророчили им обоим. Джеймс собирался стать продюсером, и они вместе грезили о том, как покорят сияющие вершины Голливуда. «Представь, как будет здорово, если мы с тобой получим «Оскара» в одном и том же году!» — мечтательно произнес как-то Джим. Они прожили в одной комнате все пять лет обучения и ни разу не усомнились в том, что получат эти «Оскары»…

А несколькими годами позже Мартину уже казалось, что жизнь рухнула. Он переехал из родного захолустья в Лос-Анджелес, но сияющие звезды Голливуда были по-прежнему недоступными для него. Любимые детища Шеффилда оказались отвергнутыми буквально повсеместно. На студиях требовали боевиков и приключенческих сюжетов, а он писал о красивых отношениях и любви. После каждого отказа он отправлялся в бар на пересечении Девятой и Мэйн-стрит — когда-то они с Джимом решили, что именно в этом пафосном месте отпразднуют получение пресловутых золотых статуэток. Правда, у Мартина, сидевшего на мели, хватало денег только на самые дешевые коктейли, зато там он чувствовал себя человеком…