Нежные объятья апокалипсиса (СИ) - страница 46

— Антон, Тоха. Он в городе остался.

— Я так и поняла, — кашемировая девушка сделала глоток и передала бутылку Кириллу. — А мы как раз решили с дядей Мишей ехать, ну и решили оторваться напоследок. Нас в «гостевую» позвал кто-то. Мы пришли, там Новый год был. Запоминающаяся вечеринка получилась. И тогда вы с Глебом в обществе друг друга вели себя по-другому.

— Ну жизнь меняется, люди меняются.

— Поссорились?

— Вроде того.

Бутылка сделала круг. Сандаловая девушка мужественно держалась на ногах, кашемировая протянула вино Кириллу и стала играться, не давая взять бутылку. В ходе игры подошла к Кириллу вплотную и прижалась к нему грудью. Сквозь тонкий кашемир чувствовалась приятная упругость.

— Там нас не потеряли? — сандаловая девушка повернулась в сторону ушедшей группы.

— Да, пойдем, — все еще прижимаясь грудью к Кириллу, кашемировая девушка улыбнулась ему. — Идем?

— Конечно. Я ведь иду, в основном, проследить, чтобы никто из вас не утонул.

— Как благородно.

— Просто, я самый трезвый.

— Ну-ну.

Девушки шли впереди, и сандаловая что-то шептала на ухо своей подруге. До пляжа оставалась пара домов, когда они остановились.

— Так что у вас там с Глебом произошло? — спросила кашемировая девушка.

— А это так важно?

— Да просто интересно. Какими вы были в «гостевой» и какие сейчас. Значит, просто поссорились?

— Я же говорю, вроде того. Я так понял, Глеб считает, что прозрел, и теперь раскаивается в тогдашней жизни в «гостевой». Ну и со мной не разговаривает.

— Раскаивается?

— Ну, может, слово не совсем то, но смысл верен.

— Ты тоже раскаиваешься? Потому и уехал?

— Я-то? Да нет, не раскаиваюсь. Чего раскаиваться-то. В чем-то интересное было время.

— Да хватит этих вопросов, — влезла сандаловая девушка. — Дай я спрошу напрямую.

Кашемировая девушка отвела взгляд. Сандаловая сказала:

— Ты нас трахнешь?

Кашемировая посмотрела на Кирилла. Кирилл рассмеялся.

— Только не говори, что у тебя что-то серьезное с той недоизнасилованной, — сандаловая девушка глотнула вина. — Видели мы, как она тебя бросила и ушла.

— А я разве говорю?

— Так ты мужик или как? Ты нас трахнешь? — повторила сандаловая девушка.

— Какой напор у твоей подруги, — смеясь, обратился Кирилл к кашемировой девушке. Но та выжидающе смотрела на него и молчала.

— Ну, конечно, я вас трахну. Буду только рад, — улыбнулся Кирилл.

— Вот, настоящий мужик! А не то, что эти, что спать разбежались, — сандаловая девушка икнула и, развернувшись, пошла на пляж, откуда доносились веселые голоса остальных.

Кашемировая девушка подошла вплотную, и положила руку Кириллу на плечо.

— Ты не обижайся на мою подругу. Она пьяна. Такой праздник, а нормального завершения нет. Вот она и расстроена немного. Ты не беспокойся. Она еще чуть-чуть выпьет и уснет, — кашемировая девушка прижалась грудью к Кириллу и потерлась о него бедрами. — Но меня ты можешь трахнуть. Легко.

Она улыбнулась Кириллу и пошла вслед за своей подругой. С пляжа донеслись плеск воды, радостные крики и возгласы. Ночная свежесть проникала под рубашку и приятно холодила тело. Звезды мерцали в небе, луна заливала поселок серебром.

Кирилл вышел на пляж. Разбросанная одежда темнела на гальке в нескольких местах. Несколько обнаженных девушек и парней вбежали в речку и нырнули в воду. Глеб голый и с бутылкой вина в поднятой руке качался на воде, сидя на одной из надутых автомобильных камер.

— Давай, давай! — смеясь, кричал Глеб. — Мать Природа не любит стеснительных слабаков. Девчонки! все хотят видеть ваши голые груди и задницы! Парни-и! Снимайте все, покажите девчонкам, что они вам нравятся.

Две девушки пытались перевернуть камеру, и Глеб, ухватив обеих за грудь, плюхнулся в воду.

Кашемировая девушка подошла к Кириллу и протянула бутылку с вином. Кирилл сделал глоток. Девушка стянула через голову кашемировый джемпер, вздернутые соски смотрели на Кирилла.

— Ты прав, — смеясь, сказала девушка. — Глеб точно раскаялся.

— Да, я вижу. Истинный праведник совращает словом и делом на путь света и добра.

Кашемировая девушка сняла с себя оставшуюся одежду и теперь стояла перед Кириллом голой.

— Ты меня уже хочешь? — улыбнулась она.