Незначительное - страница 4

  Резник позвонил в звонок и, не зная, работает ли он, также постучал в почтовый ящик.

  Приглушенный звук телевизионного смеха стал еще глуше.

  "Кто это?"

  Резник отступил назад, чтобы его было лучше видно через глазок в двери, и поднял свой ордер. В искажении круглой линзы «рыбий глаз» Эдит Саммерс увидела в неровных складках распахнутого плаща крупного мужчину с широким лицом и высокого роста; провисший узел его полосатого галстука на несколько дюймов ниже отсутствующей пуговицы на вороте рубашки.

  — Детектив-инспектор Резник. Я хотел бы поговорить с вами о Глории.

  Два болта были отвинчены, цепь отпущена, защелка соскользнула с замка.

  "Г-жа. Саммерс?

  — Ты нашел ее?

  Медленное покачивание головой. "Не боюсь. Еще нет."

  Плечи Эдит Саммерс поникли; беспокойство уже вытеснило большую часть ее надежды. Уголки ее глаз были красными от трения, воспаленными от слез. Она стояла в дверях своей квартиры и смотрела на Резника, наполовину сломленная чувством вины.

  "Г-жа. Саммерс?

  — Эдит Саммерс, да.

  — Может быть, мы могли бы войти внутрь?

  Она отступила назад и провела его по короткому коридору в гостиную: телевизор, аквариум с золотыми рыбками, какое-то вязание, перекошенные фотографии в рамках. По телевизору еле слышно мужчина в белом фраке и парике уговаривал немолодую пару унижаться дальше ради нового холодильника-морозильника. В одном углу, под квадратным столом с привинченными ножками и золотым ободком, из зеленого целлофанового пакета торчали руки и головы нескольких кукол.

  — Вы бабушка Глории?

  — Ее бабуля, да.

  — А ее мать?

  — Она живет здесь, со мной.

  "Мама?"

  «Глория».

  Резник пытался заглушить стук плохо усиленного баса из квартиры наверху, хип-хоп или рэп, он не был уверен, что понимает разницу.

  — Вы сами не видели ее следов? — спросил Резник. — Никто не выходил на связь?

  Она смотрела на него, не отвечая, дергала что-то на кончиках волос. Резник сел, и она сделала то же самое, они оба в одинаковых мягких креслах, с изогнутыми деревянными подлокотниками и тонкими подушками, с мягкими спинками. Он пожалел, что не взял с собой Линн Келлог, подумал, не найти ли ему кухню, заварить чай.

  — Она всегда жила здесь, рядом со мной. Это я воспитал ее.

  Эдит Саммерс вытряхнула сигарету из пачки в кармане кардигана; зажгла его спичкой из хозяйственного ящика поверх газового камина. Понизился, центр огня горел синим.

  — Как будто она была моей.

  Она снова села, рассеянно поправляя свободную юбку платья с поясом на коленях. Кардиган, накинутый на ее плечи, был прошит черными косами. На ногах у нее были линялые фиолетовые тапочки без спинки, и к одному из них все еще был прикреплен грязно-белый шерстяной пух. Ее волосы были ниже плеч и в основном темные. Ей могло быть от сорока до пятидесяти пяти лет; возможно, подумал Резник, она была примерно того же возраста, что и он сам.

  — Кто-то забрал ее, не так ли?

  — Мы этого не знаем.

  — Какой-то ублюдок забрал ее.

  — Мы этого не знаем.

  — Мы ничего, черт возьми, не знаем!

  Внезапный гнев вспыхнул на ее щеках. Быстрым рывком рычага управления она выкрутила телевизор почти на полную мощность, а затем резко выключила. Без каких-либо объяснений она вышла из комнаты, чтобы через мгновение снова появиться со шваброй на длинной ручке, концом которой она сильно ударила по потолку.

  «Отключите этот гребаный скандал!» она закричала.

  "Г-жа. Саммерс… — начал Резник.

  Кто-то наверху еще усилил звук, так что бас разнесся по комнате.

  — Я подойду и переговорю, — предложил Резник.

  Эдит снова села. «Не беспокойтесь. Как только они увидят, что ты уходишь, станет вдвое хуже.

  — Мать Глории, — сказал Резник, — нет шансов, что она может быть с ней?

  Ее смех был коротким и резким. "Без шансов."

  — Но она видит свою дочь?

  "Иногда. Всякий раз, когда ей это нравится.

  — Значит, она живет здесь? Я имею в виду, в городе?

  "О, да. Она здесь.

  Резник потянулся к блокноту. — Если бы вы могли дать мне адрес…

  "Адрес? Я могу назвать вам несколько пабов.