НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 05 - страница 27

Он вел машину на очень большой скорости. Вскоре Захсенхаузен совершенно скрылся из глаз. Сколько я ни оглядывался, на горизонте не видно было даже кончика закопченной трубы. По обе стороны неслись зеленые полосы дубовой рощи. Мелькнул знак, предупреждающий о крутом повороте. Эсэсовец резко сбросил скорость. Тут-то и раздался этот взрыв; вернувший мне свободу.

Я до сих пор не знаю, что тогда произошло. Только рядом с ним что-то рвануло негромко, но сильно. Меня отшатнуло и прижало к спинке. А он сполз на сиденье, и его начало лизать пламя. Машина медленно свернула с шоссе, въехала в кювет передними колесами и замерла, подняв зад к небу.

Шатаясь, как пьяный, я выполз и, спотыкаясь о корни, побрел по лесу. Я шел, пока не упал. Потом пришла ночь и с нею страшный налет. Пока горели земля и небо, я шел на восток…»

Искрясь в потоках света, розовые униформисты монтировали из пластмассовых тюбингов огромный полукольцевой экран.

— Обратите внимание, — сказал Орт, наклоняясь к собеседнику, — экран-то белый. Все иллюзионистские трюки обычно проделываются на черном фоне.

— Это еще ни о чем не говорит, Евгений Осипович, — ответил Урманцев, равнодушно разглядывая мерцающие под куполом трапеции.

— Э, нет, это уже штрих! Штрих! Я знаю цирк… Еще мальчишкой в Одессе видел Флегарти, братьев Лиопелли, Курбатова-Северного и… этого… Как его? Работал под Калиостро? Случайно не знаете?

— Откуда, Евгений Осипович? В Одессе я не бывал, да и в цирк хожу раз в десять лет.

— Нашли чем гордиться. Было б у меня время…

Оркестр заиграл «Марш космонавтов». На середину арены опустили огромный голубой глобус. Двое униформистов тщательно установили и закрепили его. Под куполом зажглись звезды, завертелись стилизованные планеты — Венера, Марс, Сатурн. Внезапно музыка смолкла. Глухо зарокотал барабан. На арену въехал серебряный гоночный автомобиль. Откинув прозрачный колпак, из машины вылез высокий худощавый человек, одетый в сверкающий скафандр. Он был удивительно похож на космонавтов, какими их рисуют на плакатах. Казалось, это символ, идея, а не конкретный живой человек.

Неуловимым движением он коснулся поблескивающих на поверхности глобуса скоб и встал во весь свой рост над полюсом. Гордо вскинув голову, он поднял вверх руки и соединил ладони в стрелу, символизируя стремление к звездам. Номер так, собственно, и назывался «Полет к звездам».

Смолк барабан. В цирке наступила тишина, изредка нарушаемая покашливанием, скрипом кресел, звоном случайно упавшего на пол гардеробного номерка.

Ударил гонг. И тут случилось чудо: человек повис в воздухе. Между его плотно сомкнутыми ногами и поверхностью глобуса ничего не было.

— Его на веревке поднимают, — сказала сидящая рядом с Ортом девчонка в белом школьном переднике.

— Ну, ясно, на веревке! — отозвался ее стриженный под нуль кавалер. — У него под скафандром специальный пояс спрятан, к которому веревка привязана. Это чтоб не больно было, когда поднимают.

Орт улыбнулся. Удовлетворенно потряс породистой львиной головой.

— Помните «Блистающий мир» Грина? — тихо спросил он, наклоняясь к Урманцеву. — Как он описывает реакцию публики? Там и единогласный вопль восторга, и ужас, и мертвая тишина… А эти архимеды — веревка!

— А чего им удивляться, — улыбнулся Урманцев. — Они по телевизору видели всех космонавтов в кабинах космических кораблей, а тут всего лишь цирк, полет к куполу. И то на веревке…

Циркач все в той же позе медленно поднимался вверх. Очевидно, чтобы показать отсутствие всякой веревки, из-под купола опустили еще один экран, который теперь медленно подымался вместе с ним. Потом экран убрали, и космонавт поплыл в луче прожектора среди мерцающих звезд и горящих планет. Сорвав огромную красную звезду, он так же медленно опустился, укрепил ее на поверхности глобуса и легко спрыгнул на арену.

Аплодировали долго и дружно. Зрителям номер явно понравился, но не было заметно ни крайнего удивления, ни проявления каких-то особенно бурных чувств.

— Ну, что я вам говорил? — опять засмеялся Урманцев. — Трудно теперь чем-нибудь потрясти публику. Жизнь уж больно удивительная. Теперь по части чудес у ученых конкурентов нет.