НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 17 - страница 12

— Нет, — чистосердечно ответил я.

— Почему же вы тогда не выходите на улицу? — спросил он.

В его прямоугольном кабинете стены были желтые, а потолок — зеленый, и за спиной этого человека синело распахнутое окно, откуда открывался вид на крыши, теряющиеся в бесконечной дали. Когда они вывели меня из моей комнаты и доставили сюда, меня охватил ужас. Повсюду так много людей…

— Так почему же вы не выходите? — спросил он.

— Видимо, потому, что не хочу.

Я не думал, что такой ответ его удовлетворит, но он зеленой шариковой авторучкой сделал пометку в моей папке.

— После звонка с Центральной мои люди нашли вас в вашей комнате, — просветил он меня, будто я и без него этого не знал. — При выборочной проверке на пульте управления Центральной выяснилось, что ваша дверь не открывалась вот уже два месяца. Вас нашли сидящим в кресле рядом с горой еды, и 3-V был отключен. Поставили диагноз «хроническая апатия», я думаю, правильный, и привезли вас сюда.

Меня это несколько разозлило, потому что показалось посягательством на мою личную свободу.

«Чертовы стукачи», — пробормотал я так глухо, чтобы он не расслышал. Он-то был ничего, а вот Центральной я на дух не брал. Повсюду суют свой нос!

— Большой город, — продолжал он. Его звали Форд; это имя украшало маленький пластиковый значок на куртке. — В большом городе почувствовать одиночество проще простого. Людям, кажется, наплевать… Сколько вам лет, Джонсон? Тридцать? Тридцать один? Вы еще так молоды, что можете иметь друзей.

Я издал горький смешок. У меня были друзья! Те, что живут за ваш счет, пьют все, что у вас есть, захватывают все, что вам принадлежит, и доводят вас до безумия бесконечным нытьем — монологами по сверхпустяковым поводам.

— Меня вполне удовлетворяет общество самого себя, — холодно заметил я.

Он как-то чудно поглядел на меня, приподняв одну бровь.

— Странно, что вы так сказали.

— Странно?

— Я так часто слышал эти слова от людей, сидевших на том самом месте, где сейчас сидите вы. Они говорили мне, по-видимому, совершенно искренне — что они очень счастливы в обществе самих себя. Когда-то я им верил. Я отпускал их, предоставлял их самим себе, и через какое-то время они кончали жизнь самоубийством. Теперь я лучше знаю… Следить за нравственным здоровьем города я обязан по долгу службы, это моя работа, Джонсон, и я бы не выполнил своего долга, если бы не пытался помочь людям вроде вас. Апатия — это жестокий недуг.

— Повезло же вам с работой, — пробормотал я, мечтая лишь о том, как бы попасть домой.

— Не у всех из нас есть работа, но по крайней мере мы можем сделать хоть какой-то вклад в социальный процесс. — Он нажал кнопку. — Я знаю, бессмысленно говорить вам, чтобы вы взяли себя в руки, а потом отослать вас домой. Вы нуждаетесь в лечении.

— В печении? — нервно повторил я. До меня доходили слухи о Восстановительном центре для потенциальных самоубийц, о домах, где их объединяют в коллектив и вынуждают состязаться друг с другом — кто кого превзойдет, пока власти в мудрости своей не решат, что у этих людей вновь восстановлен интерес к жизни, и не пошлют их по домам… Для меня это было бы невыносимо.

— Нет, только не Восстановительный центр, — фыркнул он, снова прочитав мои мысли. — Восстановительный центр — это уже последнее средство, и если я помещаю туда человека, значит, я потерпел поражение. Нет. За последнее время в этой области произошли кое-какие изменения, появились средства более гуманные, чем Восстановительный центр, и я предлагаю вам стать… гм… подопытным кроликом в серии испытаний, которые я провожу. Мне доставляет удовольствие сообщить, что успех обеспечен на сто процентов… Я собираюсь на какое-то время снабдить вас компаньоном, — неожиданно сказал он. — Кто-то должен поднять вам настроение. Избавляйтесь от меланхолии! Мое средство намного лучше, чем Восстановительный центр! И запомните, что успех в лечении зависит главным образом от вас. Если вы не будете ладить с другими, то боюсь… — Он насмешливо ухмыльнулся, будто имел дело с душевнобольным.

Дверь отворилась, и в комнату вихляющей походкой вошла хорошенькая медсестра. Я тотчас же спросил себя, не она ли моя компаньонка, но надеяться на это было уж слишком.